«Странные все-таки создания эти женщины, – размышлял Быстров. – Американка ревела в кабинете, думая, что муж жив и здоров и развлекается с другой, а как узнала, что муж не у любовницы – обрадовалась. Даже мысли в голову не пришло, что, если супруг ее не у Полины Кравцовой, то, значит, с ним что-то случилось. Все, что угодно, ведь могло произойти: под машину попал и лежит сейчас в больнице с проломленной черепушкой… Или еще хуже – убили. Да… логику женщин понять невозможно».

Одно было ясно: Яковлева необходимо искать. Он читал роман Полины и, возможно, кому-то его показывал… показывал в Бостоне… Опять этот бостонский брелок! Что за дурь, кому может прийти в голову лететь из Америки в Россию, чтобы изнасиловать несчастную русскую девочку? Только полному идиоту или же одержимому психу. Впрочем, наш маньяк другими характеристиками обладать просто не может. А девочка-то очень и очень… Сергей Федорович вздохнул и решил изменить стратегию поиска. Нельзя было исключать, что маньяком мог оказаться посторонний человек, а он, как дурак, зациклился на знакомых. Любой при желании мог влезть в компьютер Полины и прочитать роман. Понравилась девушка, начал следить, прочитал рукопись, крыша слетела. Тот же уголовник Рябина, например. Что он делал в квартире Кравцовых? Отпечатки его пальцев найдены почти во всех комнатах, в самых неожиданных местах. Наляпал везде – где можно и «не можно». Рябину тоже нужно искать. И таксиста – он околачивался у подъезда весь вечер, мог что-то видеть. Вычислить его просто, по времени заказа и адресу. Уже сегодня они получат о нем полную информацию.

Еще один вопрос не давал покоя майору – что за хитрое вещество находилось во флаконе-спрее вместо духов? Сегодня изымут флакон, но когда будет готова экспертиза, неизвестно. И что это даст – тоже неизвестно…

И последнее: необходимо вызвать Олега Кравцова в Москву. Поддержка мужа Полине не помешает. Ей плохо. Очень плохо… «И мне… тоже… очень… плохо, потому что сильно кушать хочется».

Сергей схватил трубку и набрал номер Ивана. Разговор о бутербродах, бесследно пропавших из кабинета после ухода Спицына, Сергей Федорович начал издалека.

– Что-нибудь выяснил о профессоре? – ненавязчиво поинтересовался он.

– Ничего, как сквозь землю провалился. Я еще раз обзвонил все морги, потом больницы. Ни одного трупа без документов. Случаев с амнезией за последние три дня не зафиксировано. Больные без документов в тяжелом состоянии в больницы не поступали.

– Позвони этой сумасшедшей Каррен, пусть приметы своего благоверного даст. Как мы должны его искать теперь, у Яковлева ведь на лбу не написано, что он профессор русской литературы!

– Звонил уже. Эта идиотка послала меня… Не буду уточнять куда. И еще сказала: «Я уже нанять частный детектив и в ваших услугах не нуждаться», – передразнил Иван.

– Она не сказала, в какую детективную контору обратилась?

– Нет, но, думаю, в какую-нибудь рядом с ее домом. Я уже парочку обзвонил, и там меня тоже послали далеко и надолго. Работают они, типа, конфиденциально и имена клиентов не разглашают. Сволочи, вот придут они ко мне за нужной информацией! – злорадно хмыкнул Иван. – Кстати, по поводу таксиста я все выяснил, зовут его Куролесов Семен Петрович. Сегодня у него отгул в связи со свадьбой сестры. Короче, придет он в лучшем случае только завтра, если сможет… прийти… Сам понимаешь – событие.

Воображение Сергея нарисовало свадебный стол со всевозможными закусками, голова закружилась.

– Ванечка, – ласково пропел он в трубку. – А ты чего бутерброды утащил? Я есть хочу, между прочим.

– Само собой получилось, – виновато ответил Иван.

– Тогда скорее волоки кулек обратно, если не хочешь получить еще один труп.

Некоторое время на другом конце провода молчали.

– Не могу, я их уже съел, пока морги и больницы обзванивал. Съел и даже сам не заметил, как…

– Понятно, само собой получилось. А еще друг называешься, – обиделся Сергей Федорович и бросил трубку. В расстроенных чувствах Быстров пошарил по карманам: в куртке нашлось 40 рублей 35 копеек. До зарплаты оставалось два дня. Обычно Быстров четко распределял свой скромный бюджет, но после вчерашней попойки в кафе его финансы спели романсы. «Ладно, в конце концов, займу у кого-нибудь», – с отвращением к себе подумал Сергей Федорович и направился в ближайшую столовую с загадочным названием «Ностальгия».

Столовая «Ностальгия» отчасти оправдывала свое название давно забытыми низкими ценами и отвратительной едой времен расцвета застоя социализма. Одного взгляда на блюда, предлагаемые в столовой, хватало, чтобы в мозгу зародились сомнения в том, стоит ли это есть. Самым важным правилом нахождения в кафе было успеть вовремя, зайдя внутрь, сменить технику дыхания: ни в коем случае не дышать носом, а стараться делать это ртом, даже когда ешь. При всех своих недостатках столовая пользовалась популярностью. В основном сюда забегали «поностальгировать» нищие сотрудники ближайших государственных учреждений и честные работники местной милиции, расположенной всего в трех минутах ходьбы от столовой.

На 30 рублей Сергей доверху заполнил свой поднос едой, выбрав из скудного меню следующие блюда: суп под названием «щи» (в тарелке со светло-зеленым бульоном плавали крупные ошметки капусты и пара кусочков плохо очищенной картофелины), салат из капусты, которую, вероятно, забыли положить в щи, и пережаренный американский окорочок. От гарнира Сергей Федорович отказался сразу, потому что светло-желтую студенистую массу идентифицировать так и не смог, а спросить, что это, побоялся. С десертом ему повезло: булочка, щедро усыпанная сахарной пудрой, оказалась всего трехдневной давности, а кофе был приготовлен на совесть из совсем свежих осенних желудей.

Время близилось к обеду, посетителей было достаточно много. Сергей расплатился и начал оглядываться в поисках свободного столика или знакомого, к которому можно подсесть.

– Сергей Федорович! – радостно окликнул его из дальнего угла лейтенант Рожкин. – Идите сюда, у меня одно место свободно.

– Иду, – недовольно буркнул Быстров и начал пробираться к столику, где сидел лейтенант. Рожкина Сергей органически не выносил, но перспектива стоять с подносом в руках была все же хуже.

Кирилл Олегович Рожкин был самым молодым оперативником в отделе по раскрытию краж. К каждому делу он по молодости лет относился с трепетом и энтузиазмом. Мечтал раскрыть серьезное преступление, но особым умом не блистал, и пока на его счету было всего лишь одно раскрытое дело: у несчастной пожилой женщины украли кошелек. Бабуся, обнаружив пропажу, кинулась в отделение, а следом за ней пришел ее внук и, терзаемый угрызениями совести, признался в том, что бабушку ограбил он. Но Кирилл Рожкин в течение следующей недели ходил по отделению павлином и хвастался о своих незаурядных мыслительных достоинствах каждому встречному, уверяя всех, что внука ему удалось расколоть только благодаря великолепным знаниям детской психологии.

– Сергей Федорович, я и не думал, что вы в этом гадюшнике питаетесь! – обрадованно выпалил Кирилл, очищая на столе для Быстрова место, куда можно было бы поставить поднос.