— Лучше поверьте моим словам, это избавит вас от лишних хлопот…

— Учитывая все, что нам уже известно, освидетельствование скорее формальность. После него, согласно закону о психиатрической помощи, Кристин будет помещена в соответствующее учреждение…

Я молча слушал, приоткрыв окно.

— Освидетельствование пройдет примерно на следующей неделе, в зависимости от того, когда сможет присутствовать сотрудник полиции.

В профессиональном качестве мне довелось побывать на множестве таких освидетельствований. Все это означало, что моя мать представляет опасность для себя и окружающих. Как и двадцать три года назад.

— Я вам звоню, потому что, в идеале, хорошо бы, если бы на освидетельствовании присутствовал кто-то из родственников…

— Насколько мне известно, у нее нет родственников.

— Понимаю, вопрос деликатный. Вы упоминали сестру. Сейчас… — Послышался шелест бумаг.

— Простите, как вы сказали вас зовут? — спросил я.

— Сандра Аллен.

— И вы из социальной службы? Могу я спросить, откуда у вас мой номер?

— Я действую абсолютно прозрачно, если это вас беспокоит, мистер Уэйтс. Имя было в личном деле вашей матери, а номер дала она сама.

Улица стала куда-то уплывать. Очень быстро.

— А у нее откуда мой номер?

— Не знаю, но вы можете сами ее спросить. Наверное, она нашла вас в интернете.

Я ничего не сказал.

— Сестра. Имя при рождении Энн Уэйтс, брат — Эйдан, — зачитала откуда-то Сандра. — Ей ведь сейчас двадцать восемь лет?

— Кажется, сейчас она предпочитает имя Энни. — Мне не понравился тон собственного голоса.

— Как думаете, Энни сможет уделить нам время?

— Наша мать тушила сигареты о ее руки, — сказал я, отбросив вежливость. — Так что вряд ли.

Наоми плавно увеличила скорость.

Старалась побыстрее добраться до места.

— Вы не могли бы дать мне контактные данные Энни? — спросила Сандра. — Я бы хотела поговорить с ней официально.

— Нас разлучили в приюте. Я не видел ее с восьмилетнего возраста.

— Жаль слышать. Еще раз простите, что беспокою…

Я понял, что она собирается с духом для последней попытки, и постарался закруглить разговор:

— У вас имеется разрешение на принудительное психиатрическое освидетельствование моей матери с целью помещения ее в соответствующее учреждение, — сказал я. — Мне все понятно. Вопросов нет. Буду признателен, если вы удалите мои контактные данные из дела и не будете меня впредь этим беспокоить. — Я почувствовал на себе взгляд Наоми.

— Понятно, — сказала Сандра, помолчав.

— Спасибо, что позвонили. — Я нажал «отбой», до боли вдавив палец в кнопку. Покосился на Наоми. Она не отрывала взгляда от дороги, но щеки у нее покраснели.

— Извини…

— Все нормально?

— Отлично, — сказал я. — Так о чем ты хотела поговорить?

— Это не срочно.

Я кивнул, потом вспомнил про матово-черный «мерседес».

Он пропал.

Полубокс обретался в одном из микрорайонов Харперхея — в неблагополучном квартале с очень плохой репутацией. Одно время Харперхей считался самым экономически отсталым районом в стране, здесь стремительно рос уровень преступности и безработицы. Проезжая мимо моста, мы оба уставились на огромную надпись-граффити на сваях.

«МИР СПАЙСА»

Торговля спайсом была единственной растущей отраслью местной экономики. В основном благодаря таким дилерам, как Полубокс, который неустанно подсаживал на крючок юнцов — бездомных или из групп риска. Этот синтетический кустарный наркотик фасовали в пакетики из фольги, похожие на конфетные фантики. По вкусу продукт напоминал жженый пластик и вызывал тахикардию, приступы паники и бредовые идеи катастрофического характера.

В лучшем случае.

Его употребление также приводило к психозам, почечной недостаточности и инфарктам.

То, что люди шли на этот риск ради кратковременного забвения, многое говорило о современной жизни, а наркомания так явно процветала на улицах города, что этого нельзя было не замечать. Обычно распространение наркотиков сдерживается высоким уровнем смертности от их употребления, однако из-за экономического кризиса и увеличивающейся армии бездомных казалось, что число жертв никогда не перестанет расти.

Я погрузился в чтение личного дела Полубокса, чтобы хоть ненадолго забыть о пропаже сумки, телефонном звонке насчет моей матери и преследовавшем нас автомобиле, но все мысли затмевал растущий внутри гнев. Судя по материалам дела, Полубокс специализировался в торговле особо токсичной разновидностью наркотика под названием «Шикарный спайс». Последние пятнадцать лет Полубокс курсировал между тюрьмой и муниципальным жильем для неимущих, а в его послужном списке, казалось, числились все мыслимые преступления. Сведения Кевина Блейка об отмене обвинительного приговора по последнему делу оказались верны. Я читал подробности дела, и у меня темнело в глазах от ярости.

Полубокс закабалил бомжа из числа своих постоянных клиентов долгом в сто фунтов и, когда тот не смог достать денег для уплаты, предложил погасить долг альтернативным методом, который у него назывался «бери, сколько дают».

Сказал, мол, ударит должника по разу за каждый фунт — и долг будет забыт. А чтобы все было по-честному, сделает это при свидетелях — таких же должниках. Одни обитатели притона предпочли ретироваться, другие остались из страха или любопытства. Кто-то пытался вмешаться, но дружки Полубокса не позволили к нему приблизиться. Избиваемый убеждал зрителей, что все нормально. Даже когда стало понятно, что Полубокс с явным наслаждением дубасит его в полную силу.

Причем кастетом.

Полубокс нанес все сто ударов. Бомж отключился на семидесяти с чем-то и больше не очнулся. Его состояние здоровья и социальное положение означали, что действия Полубокса без труда классифицируют как непредумышленное убийство. Когда судья спросил Полубокса, надеялся ли он избежать заключения, тот пожал плечами. В «Стренджуэйз» он, возможно, продал больше своего «Шикарного спайса», чем за его пределами. Я оторвался от чтения и потер виски.

Наоми кивнула:

— Все ради людей.

Мы позвонили в квартиру Полубокса на верхнем этаже бруталистской десятиэтажки. Дом выглядел так, будто из него давно эвакуировали жильцов после взрыва. Из окон верхних этажей торчали несколько потрепанных британских флагов, придавая зданию сходство с огромным авианосцем, отплывающим в зону боевых действий. На звонок никто не ответил, дверь не открылась. Мы позвонили в соседние квартиры, но, если дома и был кто, нам бы все равно не открыли.