— Так оно и есть, сэр, — кивнул юноша, нимало не смущаясь.

— Что ж, Уилсон, я очень рад, что ты начал у меня служить даже на день раньше, чем предполагалось. Коучмен, надо позаботиться о том, чтобы парень получил ужин, прежде чем отправится домой.

— Слушаюсь, сэр, — отозвался кучер.

Усевшись в карету, Мерион принялся размышлять о случившемся. К счастью, им удалось избежать несчастья, но похоже было, что собравшиеся на улицах толпы народа становились все наглее и отчаяннее. И среди них, конечно же, имелись зачинщики, то есть бездельники, готовые на все.

Вероятно, об этом следовало серьезно подумать и, возможно, принять соответствующие меры. Но все это — потом, а сейчас…

Не доезжая до дома синьоры Верано, Мерион постучал в стенку кареты и прокричал:

— Эй, там, на козлах! Остановитесь! Подойди ко мне Уилсон!

Мальчик через несколько секунд подбежал к окошку.

— Слушаю вас, сэр.

— Скажи, Алан, это та же самая толпа, что следовала за нами раньше? — Герцог кивнул на людей, стоявших неподалеку.

— Да, почти та же, — ответил мальчик.

— Алан, я хочу, чтобы ты последил за ними. А потом расскажешь мне, о чем они говорили. Постарайся смешаться с этой толпой незаметно. Ты меня понимаешь?

— Да, сэр, конечно. Но зачем вам это? — Мальчишка с недоумением смотрел на него, и Мерион решил, что следует научить его не задавать лишних вопросов.

— Видишь ли, мне надо знать, были ли эти петарды брошены ради развлечения — или тут происходит нечто… похожее на бунт.

Мальчик кивнул и тут же заявил:

— Я понял вас, сэр. Но ведь вы разлучаете меня с лошадьми, и мистеру Коучмену это едва ли понравится.

— Не беспокойся, Алан. Мой главный грум прекрасно все понимает.

— Да я вовсе не боюсь его, — ответил мальчик. Немного помолчав, он в смущении пробормотал: — А вот матушки я по-настоящему боюсь.

— В таком случае не говори ей ни о чем, — посоветовал Мерион. — То есть не рассказывай о том, что с нами случилось, а также о моем поручении.

— Я же говорил вам, сэр, что она всегда учует ложь.

— Да, верно, говорил. — Герцог ненадолго задумался. — Знаешь, Алан, в таком случае первую неделю тебе придется пожить у меня. Ты узнаешь особенности жизни при конюшне и все мои требования. Скажешь матери, что ей будет легче, раз не придется кормить еще одного едока.

— Да, сэр, ваша светлость… — Мальчик расплылся в улыбке.

Мерион тоже улыбнулся и протянул ему монету.

— Так вот, парень, завтра расскажешь мне обо всем. А эту монету сегодня вечером отдашь матери, ясно?

— Да, сэр, ваша светлость… — Мальчик тут же взобрался на козлы и что-то сказал Джону Коучмену. Потом снова соскочил на землю и не спеша двинулся к Рассел-сквер, где почти тотчас смешался с толпой.

Глядя ему вслед, Мерион тихо пробормотал:

— Пожалуй, этот парень справится с поручением лучше, чем какой-либо другой. Главное — чтобы он потом рассказал мне всю правду.

Выпрыгнув из кареты, Мерион подошел к двери и взялся за дверной медный молоток в форме арфы. С силой ударив несколько раз, он приготовился ждать, но дверь почти тотчас же открылась, и слуга сразу провел его в Голубую гостиную.

Через несколько минут к нему вышла синьора Верано, Она была в пышном домашнем платье цвета зеленой листвы, оттеняемом узором из листьев, вышитых вокруг выреза. Хотя этот ее туалет был неофициальным, она казалась такой же привлекательной, как и на балу у принца-регента. И Мериону страстно захотелось прогуляться в ее обществе по парку, а затем…

Поклонившись, он проговорил:

— Синьора, этим утром я отправил вам записку с приглашением покататься со мной в парке. Я отправил ее и вскоре понял, что наша случайная встреча у поставщика тканей и наш краткий разговор вчера вечером на приеме у принца-регента станут своего рода извинениями за мое безобразное поведение и грубые манеры, которые я проявил, когда мы виделись в прошлый раз в этой комнате.

Елена долго молчала, и Мерион вдруг подумал, что это ее молчание — хорошо продуманная тактика, пусть даже его визит был внезапным.

— Благодарю вас за приглашение, ваша светлость, — сказала она наконец. — Мне жаль, что я не свободна до среды, а потому не смогу поехать с вами кататься. Но потом я буду счастлива принять ваше приглашение в любой день.

— Значит, среда? Что ж, это вполне подойдет, — кивнул Мерион. — Жаль только, что до среды мне придется обходиться без вашего общества. И еще раз прошу меня извинить, синьора, за мое недостойное поведение в тот вечер, когда вы принимали меня в прошлый раз в этой гостиной. Я весьма сожалею…

Елена внимательно на него посмотрела, потом вдруг рассмеялась:

— Если бы вы и в самом деле сожалели, ваша светлость, вы бы отправили мне письмо с извинениями, выждали день-другой, а уж потом пригласили бы меня кататься. А это ваше извинение является, как мне кажется, следствием необходимости, поэтому оно мало что значит.

— Синьора, вы совершенно меня не поняли! Поверьте, я вовсе не собирался вас оскорбить. И мои сожаления — вполне искренние. — Герцог в волнении прошелся по комнате. — Видите ли, все дело в том… — Он в смущении откашлялся. — Вчера вечером, после того, как мы потанцевали с вами, я понял, что очень хочу увидеть вас снова — и как можно скорее. — Елена молчала, и он, собравшись с духом, добавил: — Синьора, влечение — слишком слабое слово, чтобы выразить то, что я испытываю к вам.

— О, благодарю вас, сэр… — Она скрестила на груди руки и улыбнулась. — Что ж, буду с вами откровенной… Поверьте, мне очень хочется узнать вас получше. И я с нетерпением буду ждать нашей встречи, ваша светлость. А сейчас у меня урок музыки, и я не хочу заставлять ждать синьора Понто. Так что простите меня, пожалуйста.

— Да-да, конечно. — Герцог снова поклонился. Елена проводила его до двери и помахала ему из окна, когда его карета уже отъезжала от дома.

По пути к Пенн-Хаусу Мерион вспомнил рассуждения Гаррета.

— Разум и чувство слишком часто конфликтуют между собой, — любил говорить зять. — И это обстоятельство ужасно тяготит мужчин.

— Что ж, пожалуй, Майкл прав, — пробормотал герцог. И как же так случилось, что после столь покладистой женщины, как Ровена, он теперь находил привлекательной такую непредсказуемую женщину, как Елена?

К тому же синьора Верано обожала спорить. И он никак не мог решить, прибавляет ли это ей очарования или нет.

Мерион уже не раз замечал, что любое воспоминание о Елене Верано тотчас же отвлекает его от всего остального. Вот и сейчас, сидя в палате лордов, он то и дело вспоминал об этой женщине. А ведь именно сегодня предстояло закончить обсуждение этого проклятого билля…