- Ну, да, - Лекс развернул свою самочку следом за Шу, - кому какое дело до нужд простого народа. Главное, чтобы свой карман был полон, а вы там держитесь.

- Вот что у тебя за натура такая? - Сканд шлепнул стеком самочку, поторапливая в город, - тебе что, жителей столицы мало? Надо обязательно везде свои порядки навести? Тебя что, просили что-либо поменять? Не делай добра, не получишь зла в ответ.

- Ты говорил, что жители собирают росу, это как?

- Ты, моя радость, в подобных случаях говоришь: «это проще показать, чем объяснить», вот приедем в кварталы бедняков, там и увидишь.

Лекс поправил наряд и толкнул пятками самочку, чтобы она двигалась за Шу. По сторонам шли пешком монахи, и белые, и красные. Вся вместе их процессия выглядела достаточно красочно. Сканд был в кожаных полудоспехах и военном килте с красным плащом. Точно так же были одеты и двое его телохранителей, только в отличие от генерала с непокрытой головой, они имели шлемы с красным плюмажем. Лекс сегодня долго примеривался, как ему одеться, чтобы не возникало лишних вопросов у мужа и чтобы было хоть сколько-то удобно. В итоге, надел кобальтово-синее сари.

Эта одежда была максимально закрыта, чтобы Сканд не скрипел зубами, и напоминала тогу. А к ней Лекс уже хоть немного привык за время жизни в империи. Ну, а юбка была более удобна при ходьбе и в седле не сковывала движений. Мужской вариант с продернутым между ног концом мало того, что выглядел комично со спины, так еще и мешался, сбиваясь комом между ног при ходьбе. Синий топик был глухой спереди и на шнуровке по всей спине. Но Лекс закрывал спину и плечи свободным куском ткани. Отшелушенная белая кожа уже пощипывала от ядреного солнца. Он уже отругал себя, что отказался от местного опахала, за ним можно было попытаться скрыться от загара, пока не обгорел окончательно. Поэтому он, как мог, прикрывался от солнечных лучей.

- Куда вначале? - Сканд дождался, когда Лекс въедет под тень городских ворот, - в город или в храм к Прародительнице и монахам?

- В город. Я хочу только посмотреть, что к чему, а если зайти в храм, то быстро выбраться оттуда не получится.

Сканд кивнул головой и развернул Шу в нужную сторону, а Лекс внутренне прикинул карту города. Он рассматривал ее еще во время подготовки к походу. Город на карте был прямоугольной формы, как кирпич. С массивными башнями по углам и множеством башен по периметру. На такой большой город было всего четверо ворот, и у каждых была очередь из желающих войти или выйти. Стражники осматривали прибывающие караваны, собирали пошлину за въезд и присматривали за теми, кто город покидал, в надежде перехватить преступников, которые пытались удрать от закона.

От Водных ворот к воротам Ветра шла явно выраженная дорога. Она шла мимо стен Дворца, который, по сути, был скорее дворцовым комплексом за отдельной линией защитных башен и крепостных стен. Дома, пока Сканд показывал карту Золотого цветка, он объяснил Лексу, что эти стены не раз спасали правителей от народного бунта, впрочем, как и храмовый комплекс, который точно так же имел дополнительную стену, не уступающую городской или дворцовой. Лекс тогда вспомнил разговоры, что Чаречаши, когда вернулся в город после того, как его оставила армия Сканда, в первую очередь вырезал верхушку жреческой власти и разорил храмы, якобы в наказание жрецам, которые не смогли договориться с Прародительницей Саламандрой о защите города.

От дворцового комплекса к храмовому шла богато оформленная дорога, которая называлась «Путь Саламандры», в самый пик сезона жары, который здесь называли «дыхание праматери», проводилась пышная церемония, которая должна была успокоить прародительницу и подарить ее народу прохладу и обильные туманы. Сканд сразу направил своего Шу вглубь жилых кварталов. Широкие улицы сменились узкими, а отдельные дома целыми кварталами прижавшихся друг к другу жилищ.

Лекс в этот раз более внимательно приглядывался к жителям. Все местные были смуглыми от загара. Женщины были в глухих белых одеждах и когда-то цветных платках, теперь вылинявших от солнца. Это было вполне понятно, он сам, находясь под открытым небом совсем недолго, как мог закрывался от яростного светила. Мужчины были, как на вчерашнем пиру, в узких штанах и туниках до середины бедра, и с обязательным шарфом, которым прикрывали голову. О том, что эта одежда была когда-то цветной, можно было только догадываться по цветным подмышкам, где еще сохранялась окраска. А так, все население было, как в глубинке Пакистана – пыльным и выгоревше-белым, с соломенными шлепками на босу ногу.

А вот дети были одеты очень скупо. Например, ровесники Ламиля, те, кто еще ни разу не линял, шныряли по улице, имея из одежды только деревянные бусы на шее. И те, скорее всего, имели функцию или оберегов, или доказательства, что тот или иной ребенок принадлежал к какой-то семье. У детей постарше, помимо бус, были небольшие юбочки, причем одинаковые на мальчиках и девочках. Такие подростки присматривали за малышами или занимались чем-то под присмотром более взрослых сородичей. Сканд подъехал к группе людей, которая плела из соломы шлепки, и кинул в середину серебряный кругляш.

- Принеси ловца росы, - скомандовал генерал и развернул Шу так, чтобы Лекс смог остановить самочку рядом с ним. Один из взрослых поймал денежку и что-то шепнул ближайшему подростку. Тот метнулся в соседний дом и побежал вниз. Лекс подъехал ближе и увидел уходящую вниз каменную лестницу. Причем, на первый взгляд, лестница уходила вниз этажа на два-три. Сканд, заметив удивленный взгляд, решил пояснить:

- В домах держат торговые лавки, продукты и вещи, а на крышах собирают росу при помощи ловцов, а живут в основном под домами в пещерах. Там прохладнее.

- А почему вход с улицы? Разве это не опасно?

- Там только каменные ниши, - пожал плечами генерал, - что там красть-то? Они живут иначе, сахарочек. Это пока вода у города, все такие расслабленные и спокойные. А когда воды за воротами не станет, весь город по ночам будет ловить росу, а днем отсыпаться. Здесь в полдень тихо и пусто, как у нас в полночь. И вся жизнь идет или на рассвете, или когда жара спадает и в городе появляется тень. Здесь, чтобы сварить яйцо, его достаточно оставить на солнцепеке, а любое мясо вялится за два дня и становится сухим, как подметка.

Паренек