и завершил цикл «Песни ненависти» в соавторстве с поэтом Сурковым, а также написал несколько инструментальных произведений. В июне 1942 года он вернулся в Москву один, без семьи, и сразу был отправлен на Северный флот, где провел 10 месяцев, будучи приписан сначала к артиллерийскому подразделению, а затем к подводной лодке. Как музыкант и композитор он сотрудничал с профессиональным джазовым коллективом ВМФ и с многочисленными самодеятельными группами, занимался аранжировкой мелодий для различных инструментов, руководил хорами и оркестрами, писал песни, часто на слова поэтов-любителей из числа моряков. По возвращении в Москву вместе с композитором Новиковым и поэтом Ошаниным совершил большой концертный тур, который завершился в Берлине [Горяева 2006: 191–200].

Многие композиторы были призваны в армию или записались в народное ополчение, и создание песен, по крайней мере в первые месяцы войны, не входило в их обязанности. Судя по тому, что поэты работали самостоятельно, используя известные мелодии для новых текстов, а также по тому, что композиторы временно исключались из списков Союза композиторов в связи с их призывом на действительную военную службу, можно сделать вывод, что профессиональная деятельность композиторов на фронте в начале войны носила крайне ограниченный характер. 11 композиторов, призванных в армию, и восемь композиторов, поступивших в народное ополчение, были исключены из списков Союза композиторов на заседании 9 августа 1941 года (протокол Президиума Московского союза композиторов от 09.08.1941. РГАЛИ. Ф. 2007. Оп. 1. Д. 38). Это означает, что они не могли получать заказы на песни и другие произведения. Однако члены Союза композиторов, призванные в армию, не лишались поддержки полностью: ополченцам полагались денежные выплаты, семьи композиторов, призванных в армию, также получали некоторую материальную помощь (протокол Оргкомитета Союза композиторов СССР от 02.08.1941. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 37). В ряде случаев Союз композиторов мог обратиться в Комитет по делам искусств с ходатайством о предоставлении отсрочки от призыва, чтобы позволить композитору продолжить творческую деятельность. В декабре 1941 года Московский союз композиторов просил освободить от призыва Лепина и еще шестерых человек (протокол № 3 от 05.12.1941, собрание Президиума Московского союза композиторов. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 39). Композиторы, получившие отсрочку или освобождение от призыва на военную службу, участвовали в борьбе с врагом другими способами. Кац дежурил в отряде ПВО во время авианалетов, а в минуты затишья писал музыку. Композиторы, как и члены других организаций, дежурили на крышах своих домов и в отрядах ПВО, чтобы уменьшить ущерб от авианалетов.

Некоторые композиторы служили в армии в качестве музыкантов, и в число их обязанностей входило написание песен и другой музыки, оказание помощи военным ансамблям (как любительским, так и профессиональным). Будашкин, Жарковский, Слонов, Мокроусов, Терентьев были прикомандированы к Политуправлению ВМФ (протокол № 29 от 29.07.1941 заседания Оргкомитета Союза советских композиторов СССР. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 37). Листов был назначен старшим консультантом по музыкальным вопросам в том же Политуправлении ВМФ. Жарковский и Терентьев начинали на Северном флоте, а Мокроусов и Слонов служили на Черноморском флоте [Жарковский 1978: 85]. Многие мобилизованные композиторы продолжали службу до конца войны. Например, Жарковский до 1944 года служил на Северном флоте, затем был переведен на Черноморский флот и оставался там до победы. Мурадели руководил Ансамблем песни и пляски ВМФ с 1942 до 1944 года. Фрадкин был приписан к Ансамблю песни и пляски Южного фронта, а Кац на краткосрочной основе оказывал помощь Брянскому фронтовому ансамблю. Кручинин вместе с поэтом Ошаниным летом 1942 года посетили Ансамбль песни и пляски Первого кавалерийского корпуса, который заказал им ряд песен.

Среда, в которой создавались песни, не была замкнутой – в нее проникали новые впечатления и новые знания. Композиторы и поэты из своих поездок на фронт привозили не только новые песни, которые сдавали в комиссии для утверждения, публикации и распространения, но и новый опыт знакомства с жизнью и смертью на фронте; они из первых уст узнавали, какая музыка нравится солдатам, что им требуется для восстановления моральных сил. Эти впечатления и мнения становились предметом обсуждений и споров в творческих союзах и учитывались впоследствии, при создании песен вдали от фронта. На пленуме, состоявшемся в апреле 1942 года, композитор Речменский, описывая свой опыт пребывания на фронте, отмечал, что новости, газетные статьи, встречи с героями фронта в тылу позволяют узнать о войне далеко не все. Необходимо участие в окопной жизни, общение с солдатами на фронте, которое становится неисчерпаемым источником нового опыта; фронтовая жизнь не идет ни в какое сравнение с тем, что переживают люди в тылу даже во время воздушных налетов, и с трудом поддается описанию (стенограмма открытой сессии заседания Президиума Оргкомитета Союза композиторов СССР от 27.04.1942. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1.Д. 57,126).

Другие композиторы – участники того же пленума полностью поддержали эту точку зрения. Солодухо отметил, что солдаты проявляют огромный интерес к искусству и просят больше песен о доме, о любимых девушках, о семье, притом что их окружают страдания и опасности. Об этой стороне фронтовой жизни не пишут в газетах, но именно ее в первую очередь должны иметь в виду художники, так как она производит «неизгладимое впечатление» (стенограмма открытой сессии заседания Президиума Оргкомитета Союза советских композиторов СССР от 27.04.1942. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 57, 66). Васильев-Буглай предложил композиторам взять шефство над каким-нибудь полком или отрядом и писать конкретно для него от всего сердца (стенограмма открытой сессии заседания Президиума Оргкомитета Союза композиторов СССР от 27.04.1942. РГАЛИ. Ф. 2077. Оп. 1. Д. 57, 10). Этот призыв был, похоже, услышан, потому что в августе 1943 года композиторы обратились с просьбой прикрепить их к тем подразделениям, для которых они писали. На заседании Военной комиссии (сменившей Оборонную комиссию) Кац предложил внести изменения в порядок организации поездок на фронт, учитывая при этом как пожелания композиторов, так и предыдущие контакты. Член Оргкомитета Новиков заверил комиссию, что этот вопрос будет поставлен перед Политуправлением (органом, принимавшим окончательные решения, связанные с поездками на фронт).

Профессиональные поэты и композиторы, приезжая с фронта на побывку, получали оценку своих работ, узнавали последние официальные указания относительно того, какие жанры, темы и настроения требуются в данный момент, а затем вновь возвращались в армию. Например, 8 августа 1942 года Оборонная / Творческая комиссия Союза советских композиторов СССР заслушала и рассмотрела произведения Терентьева и Жарковского, которые прибыли в Москву с Северного флота. На заседании присутствовали несколько выдающихся песенников, которые выразили свое мнение. Оба автора в целом заслужили положительную оценку, хотя было отмечено, что