носишь мое имя, ты должна себя вести как женщина честная». Несмотря на эти предупреждения, Ольга Андреевна 17 июня 1900 г., зная, что муж ее находится в Петербурге, спокойно отправилась на яхту покойного Донберга, предупредив прислугу, что она вернется домой через два дня…

Перейдя к нравственной оценке личности профессора Донберга, Марголин подчеркнул, что это был немолодой человек 50 лет, в сущности, уже усталый от жизни и страшно занятой. Он видел в госпоже Геккер замужнюю женщину, не любящую мужа. Ему хотелось маленького флирта, хотелось время от времени отдыхать от трудов с хорошенькой женщиной. Его действительные отношения к Ольге Андреевне лучше всего характеризуются тем фактом, что он дважды от нее отказался. Его поведение на яхте также не свидетельствует о серьезности его намерений. На требование мужа Ольги жениться он ответил, что это не входит в его планы, и утратил свое спокойствие только тогда, когда выстрел поразил его насмерть.

МИРОНОВ ПЕТР ГАВРИЛОВИЧ

Родился в 1853 г. в Тверской губернии. Окончил в 1875 г. курс Санкт-Петербургского университета. Два с половиной года находился на военной службе, затем уволился в запас в чине подпоручика. В 1882 г. вступил в сословие присяжных поверенных и с 1886 по 1902 г. был членом совета присяжных поверенных округа Санкт-Петербургской судебной палаты. Пользовался заслуженной известностью, выступая во многих выдающихся уголовных делах, в том числе в ряде банковских процессов, по делу об убийстве Старосельского на Кавказе, убийстве профессора Донберга и других.

(Данные приведены на 1910 г.)

«Где же выход из той ужасной ситуации, жертвой которой стал Геккер? — продолжал защиту Марголин. — Подумайте только, сколько пережил подсудимый прежде совершения убийства! Его несчастья начались с 8 декабря. Письмо Донберга, перехваченное им, терзало и мучило его. Доверчивый и простодушный раньше, подсудимый стал подозрительным и недоверчивым: он подслушивает сплетни, ищет признания на лице жены, готов подкупить слуг. Потом он пережил две ужасные ночи, в течение которых метался как зверь, разыскивая свою пропавшую жену. Он пережил утро на яхте, когда истина предстала пред ним во всей полноте. Он видел эти каюты, где спала его жена. Матрос повторил ее имя… Встаньте рядом с этим человеком! Три года тому назад он был с этой женщиной в церкви, его соединило с ней благословение Божье. Он принимал эту женщину от Бога. И вот он на яхте, где его жена провела две ночи с другим мужчиной.

Соберите эти усилия человека удержаться от кровавой расправы, и вы увидите, какую ужасную тяжесть нес на себе подсудимый в последнюю ночь накануне убийства. О чем он только не передумал! Он говорил себе: «Я все сделал, я ходил к нему, предостерегал и ничего не получил, кроме новой обиды». И чем больше думал он о своем несчастье, тем сильнее его охватывала ревность. Эта страсть уже давно душила его в своих объятиях. Она не оставляла его с 8 декабря и все шептала ему в уши: «Заступись за себя и за жену. Разве ты не знаешь, что она больна, что она любит тебя одного?» А над всем этим высилось сознание о поруганной чести.

Рано утром он встал, зарядил револьвер и пришел к Донбергу. Положив пред ним письмо, он потребовал женитьбы. Тот стал читать и что-то говорить. Но Геккер его уже не понимал. Он всматривался в лицо Донберга, и вдруг какое-то дикое бешенство нахлынуло на его душу. Перед ним выросло что-то бесформенное, отвратительное, и он убил его…»

В заключение защитник обрисовал духовный мир подсудимого после совершения преступления и просил судей быть снисходительными к нему.

Другой защитник, присяжный поверенный П. Г. Миронов, дав обстоятельный анализ дела, также подробно остановился на пережитой Геккером семейной драме. Профессор Донберг, преступивший свое слово, являлся для него палачом в этой драме. Опозоренный муж, спасая свое доброе, незапятнанное имя, решительно потребовал, чтобы его вероломная жена и по закону принадлежала своему любовнику. Профессор отказался от женитьбы на ней. Произошло глубокое несчастье, которое лишило общество одного из лучших врачей и искалечило две жизни. Но здесь нет преступника, а только несчастный человек, бывший хорошим, добрым мужем. Оправдать его можно не ради милости, но ради правды. Это не будет помилование, а только правдивый, святой суд.

Присяжные удалились в совещательную комнату и через полтора часа вынесли Ю. А. Геккеру обвинительный вердикт, признав его виновным в убийстве в состоянии запальчивости и раздражения, но заслуживающим снисхождения.

Резолюцией суда Ю. А. Геккер был приговорен к лишению всех особенных, лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ и к отдаче в исправительные арестантские отделения на три года.

АННА КОНОВАЛОВА

Молодая, красивая женщина 20 лет, Анна Коновалова, обвинялась в убийстве своего нелюбимого мужа.

Преступление это было открыто совершенно случайно.

9 декабря 1896 г., охотясь в нескольких верстах от г. Старая Русса, отставной подполковник С. Орловский заметил на Дубовицком выгоне человека, лежавшего ничком в снегу. Подойдя ближе, охотник, к своему ужасу, увидел, что неизвестный мертв. О своей страшной находке он немедленно сообщил в ближайшую сельскую полицию.

В результате медицинского освидетельствования было выяснено, что неизвестный, имевший на вид не более 30 лет, за несколько дней до этого был удушен во время сна.

С найденного трупа было снято несколько фотографий, но, несмотря не предъявление их окрестному населению, убитый никем не был опознан, и в течение двух лет его имя оставалось тайной для судебного следствия.

В январе 1899 г. старорусской уездной полиции случайно стало известно, что несколько месяцев тому назад в деревню Пеньково Старо-Русского уезда приезжала какая-то старуха Анна Киселева и хвалилась знакомым, что дочь ее сделалась певицей и, овдовев в последнее время, может снова выйти замуж.

Одновременно с этим полиция узнала также, что крестьянка Екатерина Павлова проговорилась как-то своим знакомым о том, что найденный на Дубовицком поле в 1896 г. мертвый человек и есть первый муж дочери Киселевой. По ее намекам оказывалось, что он был преднамеренно убит в Петербурге, а затем для сокрытия следов преступления его