а то болезнь тормозит все… Как человека, я тебя люблю, но как мужа — нет, не знаю. В душе у меня холодно, сыро, затхло, как в сарае. Мужем и женой мы уже не можем быть».

В марте 1900 г. Юлиан Геккер обращается к жене с укоризной: «Ты скверная по своей натуре, душонка у тебя мелкая».

«Тоска, хоть топись, — содержится в последних письмах жены. — Если мой магазин пойдет плохо, то я покончу свою проклятую жизнь…. Он оказался патентованным мерзавцем и подлецом, а ты — мой милый, дорогой. Твой друг — жена Леля».

Донбергу она пишет: «Я все та же» — и обрушивается на Юлиана Геккера с бранными выражениями, называя его в письме к профессору «этот проклятый муж».

Судебное следствие закончилось опросом экспертов. По их убеждению, подсудимый во время преступления не страдал душевной болезнью и находился лишь в возбужденном состоянии. В отношении самой Ольги Геккер эксперты считают, что она страдает истерией.

Слово предоставляется обвинительной власти.

Товарищ прокурора господин Новицкий считает, что это одна из семейных драм, которые, к сожалению, «все чаще и чаще разыгрываются в наше нервное время». Кровавая развязка привела к смерти видного общественного деятеля, ученого, которого хорошо знали не только в Петербурге, России, но и за границей. Допустим ли подобный ужасный самосуд со стороны обвиняемого — вот вопрос, на который должны ответить присяжные заседатели. Со своей стороны, обвинитель находит, что на любовь, как на причину преступления, нельзя ссылаться в данном деле. Истинная любовь тесно связана с уважением и доверием к любимому человеку. Истинная любовь отдает свою жизнь, свое «я» на благо другому. В настоящем случае это не святая, а плотская любовь, с ее эгоизмом и чудовищной ревностью со стороны подсудимого. В семье столкнулись два человека: нервная, озлобленная жена и пожилой, уже утомленный жизнью муж. Они тяготились друг другом, и, к несчастью, у них не было детей, которые могли бы еще спасти расползавшуюся семью.

Что касается покойного Донберга, то товарищ прокурора считает, что он вполне мог пожалеть молодую женщину, поверив в ее несчастно сложившуюся судьбу. А она, поставив себе целью выйти замуж за богатого, известного профессора, сама пошла к нему со своей любовью и кокетством. Юлиан Геккер свел за это счеты с Донбергом, и тот заплатил своею жизнью. Теперь наступил для убийцы момент свести счеты с правосудием. «Поднявший меч да погибнет от меча!» — так закончил свою речь обвинитель.

Защитник подсудимого, присяжный поверенный С. П. Марголин, начал с упоминания о дневнике и первоначальных письмах жены подсудимого, в которых рисуются прекрасные картины семейного счастья:

«Был канун свадьбы, два часа ночи. Молодая Фрейганг проводила свой последний девичий вечер. Ей хотелось поделиться своими мыслями, и она послала своему возлюбленному дневник и письмо. В нем много возвышенных чувств, доходящих до экстаза. Дневник обрывается страстной молитвой к Пречистой Божьей Матери за ниспосланное ей счастье.

Перед нами письма Ольги Андреевны Геккер. Какая пылкая любовь! Она называет своего мужа «милый и дорогой Юлианчик», «мое красное солнышко». «Мой дорогой, — пишет она ему, — днем и ночью, во всякое время, моя любовь духовная и жизнь с тобой, мое золото, моя радость…»

И вдруг неожиданно 8 декабря — письмо Донберга, точно молния, упавшая с безоблачного неба. Ничто не предвещало этого письма. Это было неожиданное несчастье, упавшее на голову Геккера. Оно исказило жизнь, захватило его могучею, железной рукой и выбросило сюда, в зал судебного заседания, как преступника, как убийцу.

Подсудимый Геккер не защищается и не умаляет своего поступка. Все так ясно и просто. Под развалинами семейных неурядиц тысячи людей гибли от любви, ревности и оскорбления их чести. Геккер — один из многих, и вся его история стара как мир.

Задача защиты сводится прежде всего к устранению той накипи и тех наслоений, которые легли на это дело. Эта темная сторона дела создана Ольгой Андреевной Геккер в виде жалоб на мужа и оправдания своего поведения. Кто не слышал ее жалоб? Они рассеяны по всем уголкам настоящего дела, их слышала ее семья, все знакомые и между ними покойный Донберг. Она обвиняла своего мужа в скупости, скаредности, дурном характере. Что же мы видим в действительности? Мы видим, что сразу же после свадьбы Юлиан Геккер, человек небогатый, стал возить свою жену на курорты, за границу. Она была в Ялте, Евпатории, Стокгольме, в Финляндии, в Мариенгофе. Все эти траты, превышавшие средства Геккера, вели его к разорению. В августе 1899 г. Ольга Андреевна пожелала покинуть Псков и переехать в Петербург. Муж немедленно уступил ее желаниям. Вынужденный жить по делам службы на небольшой железнодорожной станции, он мечется между местом свой службы и Петербургом, ночует на засаленном кожаном диване, вызывает замечания со стороны начальства и в конце концов теряет службу. Все эти факты не вяжутся с обликом скупого, скаредного и неуступчивого мужа. Столь же неверно объяснение Ольги Андреевны и об ее отношениях к мужу за время с 7 мая по 30 июня. Она утверждает, что за этот период времени все нити их семейной жизни были перерезаны. Между тем мы имеем свидетельские показания, что за этот период времени муж оставался у нее ночевать. В письме от 11 мая она пишет мужу: «Приезжай в магазин, я тебя расцелую, и все будет хорошо». В письме от 22 мая снова читаем: «Дуся, приезжай». 23 мая она видит своего мужа во сне. Все это дает нам право утверждать, что с 7 мая по 30 июня Ольга Андреевна общалась с подсудимым как с мужем. Последнее обвинение, проникшее вдело от имени госпожи Геккер, подчеркивает разницу лет между мужем и женою. Об этой разнице лет здесь много и настойчиво говорилось. Что сказать по поводу этого? Ольге Андреевне, когда она вступала в брак, было 23 года, она вышла из интеллигентной семьи, получила воспитание и образование. Никто не заставлял ее писать сорокалетнему жениху: «Я обожаю своего золотого Юлека».

Далее в своей речи присяжный поверенный Марголин говорит о том, что в центре рассматриваемого дела скрывается семейное правонарушение. Оно доказано всем судебным следствием. На суде было оглашено письмо подсудимого, в котором прямо сказано: «Пока ты считаешься юридически моей женой, ты должна себя вести так, как это требуют светские приличия и каноны церкви». Затем в другом письме Геккер пишет: «Живи отдельно, в твои дела я вмешиваться не буду, тебя к себе не потребую. Если ты действительно кого-нибудь полюбишь, я дам тебе развод, но я тебя предупреждаю, что, пока ты