В этом месте явно не требуется такого количества туалетной бумаги.

– О господи, – произношу я, глядя на застывшую панораму через плечо Сэма, – что это за халабуда? – Но боюсь, что уже знаю это. Голос мой слегка дрожит. – Ты думаешь, это то место, где…

– Где они делали ту запись? Не знаю, – отвечает он.

Майк перезванивает через пять минут. Голос у него недовольный.

– Я отправлюсь с вами, чтобы проверить это место, но даже не надейтесь, что я смогу выбить ордер на обыск на основании того, что у нас есть, – заявляет он. – Узнав о том, как вы раздобыли эти улики, любой юрист, если он только не вдрызг пьян, поймет, что у меня нет никаких законных оснований. Вот что я вам скажу: завтра вы привезете эту чертову флешку и бумаги и отдадите их мне. Мы совершим славную длительную прогулку по периметру этого места, и я засажу своих людей за работу – пусть докопаются, кто владелец складов. Может быть, мы сумеем довести дело до суда, если зайдем с противоположной стороны.

Он рассержен, и я его не виню. ФБР не хватает людских ресурсов на то, чтобы справляться с преступностью и терроризмом одновременно, и Люстигу совершенно не нужны были сложности, которые мы ему доставили. Но, опять же, он, вероятно, понимает, что мы сделали ему шикарный подарок. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Верно, – говорит Сэм. – Где встречаемся?

Люстиг называет адрес – где-то в пригороде Атланты, в шести часах езды от нашего сегодняшнего ночлега. Мы договариваемся встретиться в десять часов утра. Это означает, что нам нужно встать и выехать до рассвета, но нас обоих это не особо тревожит. Мне становится легче, когда Сэм завершает звонок, – у меня даже голова начинает кружиться. «Да. Наконец-то».

Я бездумно кладу ладонь Сэму на плечо. Он поднимает руку и накрывает мои пальцы. Его прикосновение ощущается таким неожиданным, таким теплым, что я лишь сейчас понимаю, насколько замерзла. «Почему бы и нет?» – думаю я с внезапной легкомысленностью. Дети в безопасности, а мы остановились на короткий отдых в красивом, спокойном, безопасном месте…

Он смотрит на меня, и я вижу в его глазах ту же искру. Чувствую ее.

Сэм улыбается, немного грустно.

– Знаю, – говорит он. Это не совсем вопрос и не совсем предупреждение.

Это крошечный шажок навстречу, когда за проведенную черту заступают лишь кончиками пальцев одной ноги. И он приглашает меня сделать то же самое.

И я хочу этого, очень хочу. Я смотрю на Сэма и думаю, что в другой жизни встретила бы этого мужчину, заинтересовалась бы им, полюбила бы его и между нами возникло бы нечто хорошее. Нечто длительное.

Но не в этом мире.

Я подаюсь вперед и осторожно целую его в губы; это сладкий, нежный поцелуй, и он не ощущается как мина или ловушка. Он ощущается как что-то правильное.

Но в то же время – неправильное. Как будто призраки кричат вокруг нас, и смеется мой бывший муж, и я не могу сделать это.

Поэтому я ухожу. Быстро. Слышу, как Сэм произносит мое имя, но не оглядываюсь. Ухожу в спальню, закрываю и запираю дверь. Запираюсь от Сэма, от себя самой, от воспоминаний о Мэлвине, заползавшем в постель, которую мы делили по ночам. Не снимая халата, забираюсь под пахнущее лавандой одеяло – и чувствую боль. Эту боль причиняют мне все мои потери, все упущенные мгновения, цена, которую я заплатила – и продолжаю платить – за то, что вообще выбрала Мэлвина Ройяла. Пусть даже я была наивной юной девственницей, когда он очаровал меня и женился на мне. Потому что за некоторые ошибки приходится расплачиваться вечно. Выйти замуж за такого монстра, как Мэлвин… такая ошибка никогда не будет прощена.

Я смогу позволить себе быть счастливой лишь тогда, когда все будет закончено. Когда с ним будет покончено. Может быть. Или же я буду мертва. Но, по крайней мере, я заплачу́ сполна.

Закрыв глаза, вижу Мэлвина, стоящего у подножия холма, в тени деревьев, и его глаза блестят словно серебряные монеты. Он улыбается. И я шепчу:

– Жди-жди, сукин сын. Я иду за тобой.

Я иду.

Какого черта я решил надавить на нее?

Я позвал Гвен по имени, но она не ответила. Мне хотелось сказать все то, что кружилось в моей гудящей от боли голове: «ты мне нужна», «я не сделаю тебе больно», но хотя сейчас обе эти фразы совершенно правдивы, я не могу поручиться, что они останутся истинными наутро. Хотя, вероятно, та часть, которая касается «ты мне нужна», останется неизменной. Я ощущал эту нужду… с каких пор? Сначала запоминал ее лицо по фотографиям в Интернете – и я чертовски уверен, что тогда она была мне не нужна. Она была просто набором пикселей, на который я мог обрушить свою ярость. Я просмотрел тысячу фотографий этой женщины, не ощущая ничего, кроме презрения и слепой ненависти. «Она помогала убить Кэлли». Я помню, как продумывал это снова и снова… Я помню, как хотел причинить боль Джине Ройял, заставить ее заплатить за каждую рану, которая была нанесена моей сестре.

Я посвятил почти два года тому, что выслеживал ее, платил за данные, шел по ее следам, пока она наконец не устроилась возле озера Стиллхауз вместе с детьми, и я смог поселиться в той же местности. Слиться с местными жителями. Наблюдать за тем, как она занимается своими делами. Я стал ходить в тот же тир, что и она: как для того, чтобы поддерживать свои навыки в стрельбе, так и для того, чтобы рассмотреть ее поближе, в ситуации, когда она не будет этого ожидать.

Не знаю, когда я начал видеть что-то иное, нежели неподвижные фото, отложившиеся в моей памяти. Быть может, это была та машинальная улыбка благодарности, которой она одарила меня, когда я придержал для нее дверь; не думаю, что она вообще знала, кто я такой, просто считала меня дружелюбным незнакомцем. Может быть, это было зрелище того, как она разносит в клочья мишень, а потом – этот ее взгляд, с потаенным огнем горя и гнева… Эти чувства были мне знакомы.

А может быть, это случилось тогда, когда я увидел, как она смеется вместе со своими детьми, проявляет интерес к каждому их слову, прилагает все усилия к тому, чтобы защитить их… Я был осторожен. Наблюдал издалека, стараясь поймать момент, когда приоткроется лик чудовища, прячущегося под этой маской, – чудовища, позволившего моей сестре умереть столь ужасной смертью. Чудовища, которое было соучастницей бесчеловечных преступлений своего мужа и продолжало оставаться рядом с ним. С человеком, похитившим, пытавшим, насиловавшим и убившим мою сестру, пока я был на другом конце света, сражаясь за нашу страну.

Но я так и не увидел хитрую и скрытную женщину-чудовище, соучастницу Мэлвина Ройяла. Вместо Джины Ройял – с которой я никогда не был знаком – я видел Гвен Проктор, женщину, отдаленно схожую с той, другой. Сильную, способную на сострадание личность, которая общалась с другими людьми доброжелательно, пусть и несколько настороженно.

Именно тогда я осознал, что те интернет-тролли, к которым я примкнул в Сети, те, кто следил за каждым ее движением и пытался перещеголять друг друга в агрессии и мстительности… все они ошибались. Ошибались относительно того, кем она была и чего заслуживала. Ошибались относительно ее детей. В чем еще они были не правы? В том, какую роль отводили ей во всех этих убийствах?