— Не получилось? — как ни в чем не бывало спросил Рыбалко.

Хромин развернулся всем креслом к оперативникам. С неприязнью осмотрел их пышущие здоровьем фигуры, затем вновь развернулся к столу.

— Получилось. Физически в этом плане я вполне здоров, можете проверить, — его голос задрожал, — но больше не хочу. Я заплатил деньги за полчаса жалости к себе. Все, что я чувствовал, это только ее жалость. Вы все равно не поймете этого. Дайте фото. — Он резко повернулся к Крыловой, Вика поспешно протянула снимок. — Нет, это не она. Другая. Я эту не знаю.

— Слушай, парень, давай ты на жалость давить не будешь, — не склонный к сентиментальности Рыбалко хмуро смотрел на Хромина, — в своих проблемах ты сам виноват, и нечего нам плакаться. А что касается Панфиловой, то ты с ней переписывался, и письма твои, паренек, нам очень не понравились. Поэтому мы сейчас здесь. Вика, покажи товарищу переписку, может, у него память освежится.

Виктория извлекла из сумки распечатки электронной переписки Никиты с убитой Панфиловой. Молодой человек недоверчиво взял протянутые ему листы бумаги, начал читать. По его лицу было видно, что текст он узнал и что это узнавание не было ему приятно.

— Ну что, помогло? — ехидно поинтересовался Рыбалко.

— Да, я помню ее. Я хотел забыть. Но теперь вы снова напомнили.

— Что ты хотел забыть, Никита? Объясни нам. — Крылова постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно мягче, но тут вновь вмешался Рыбалко:

— Да, Никита, объясни нам, чего это ты так забыть пытался? Как ты желал, чтобы она сдохла? Кажется, так у тебя написано? Или как ты все же убил ее?

Хромин сжался в кресле, словно на него замахнулись.

— Убили? Когда убили? Но я же не мог. — Поток бессвязных фраз пульсирующими толчками вырывался у него изо рта, словно кровь из разорванной артерии.

— Не мог, — вскочил с дивана Рыбалко, — а в этом мы еще не разобрались. Я так лично заключения врача никакого пока не видел. А если он тупо дурит нам голову, а эта бабка его покрывает? Как вам такой ход? — Он обернулся к Мясоедову, словно ожидая получить от него поддержку, но тот молчал, скрестив руки на груди. Было видно, что Жора еще не определился со своим отношением к происходящему.

— Дмитрий! — возмутилась Крылова. — Если вы уже все решили, давайте вы сами себя допросите, протокол заполните и в управление отвезете. Причем можете сначала отвезти, а потом там на месте уже заполните.

— О как! — Рыбалко вплотную подошел к Виктории, улыбнулся ей и очень вежливо, очень холодно произнес: — Позволю себе напомнить капитану Крыловой, что, во-первых, она является младшей по званию, во-вторых, опыта ведения допросов у нее фактически нет, а в-третьих, на операцию мы ее взяли по ее нижайшей просьбе, — улыбка исчезла с лица Рыбалко, — так что не вам тут командовать, госпожа Крылова.

— Димон, — подал голос Мясоедов, — давай ты сейчас сходишь покуришь, успокоишься. Потом вернешься. Если не успокоишься, еще покуришь.

— Угу, еще один, — возмутился не ожидавший такого от напарника Рыбалко, — спелись, значит. А если мне и с двух сигарет не полегчает?

— Значит, будешь курить, пока от никотина не сдохнешь, — Жора с улыбкой развел руками, — или не успокоишься.

Рыбалко пару секунд колебался, как отреагировать на такое хамство, потом так же широко улыбнулся в ответ.

— Ну и черт с вами, пойду покурю немного. Я туалетом воспользуюсь? — обратился он к Хромину. — Хотя можешь не отвечать. Я все равно воспользуюсь.

Сунув руки в карманы и опустив широкие плечи, он вышел из комнаты. Проводив его неприязненным взглядом, Вика повернулась к Никите. Тот выглядел подавленным.

— Никита, вы не могли бы нам все же прояснить ваши отношения с Марией Панфиловой? Понимаете, около месяца назад ее убили. Очень жестоко убили. Возможно, вы сможете вспомнить что-то, что окажется полезным для следствия.

Хромин молчал. Виктория видела, как шевельнулся кадык на его шее.

— Вы, наверное, хотите, чтобы мы ушли, но мы не можем уйти, пока вы нам все не расскажете.

— Хорошо, я расскажу, — отозвался Никита. — Она, Панфилова, прислала мне письмо на мейл полгода назад, сразу после моего освобождения. Не знаю, где она его раскопала, где-то в университете, наверное. Он у меня со школы не менялся. Она писала, что готовит дипломную работу и эта работа — журналистское расследование. Вы сами, наверное, это все знаете.

— Нет, у нас есть только входящие сообщения от тебя. Исходящих нет, — ответила Крылова и заметила укоризненный взгляд Жоры. Она явно говорила больше, чем следовало.

— Возможно, у меня остались. — Никита бросил взгляд на монитор и тут же закусил губу.

— Мы бы в любом случае изъяли компьютер. — Виктория понимала, что вряд ли сильно подбодрила парня.

— Ясно, — вздохнул Хромин, — а когда вернете? Понимаете, я на нем работаю. Я копирайтер, пишу всякие обзоры удаленно.

— И что, на этом можно заработать? — удивился Жора. — Я слышал, за статью совсем копейки платят.

— Все зависит от того, сколько в день писать. А я пишу много. Я очень усидчивый, знаете ли. — Никита невесело усмехнулся. — Так про что я вам говорил? Про ее дипломную? Она хотела взять у меня интервью, чтобы я рассказал, как у меня все так интересно вышло, что из студента журфака я сначала стал наркоманом, а потом загремел на зону.

— А что, хорошая тема, — хмыкнул Мясоедов. — Может, и сейчас оттуда и начнешь? Оно всегда лучше, когда с самого начала.

— С самого начала, — задумчиво повторил Хромин, — с самого начала все было замечательно. Даже чудесно. Я поступил на журфак, учился неплохо, давалось легко. Публика у нас собралась интересная, да она и сейчас, думаю, такая же, много разной богемы, все люди творческие. Все гении. Потом появился кокс. Кокаин. Вы знаете, что такое кокаин?

— Да уж догадываемся, — ухмыльнулся Мясоедов.

— Кокаин — это не просто наркотик, это музозаменитель. Муза, она ведь приходит и уходит. Хемингуэй вон писал по одной книге раз в три года и жил припеваючи, правда, тоже, говорят, тот еще наркоша был. А сейчас так нельзя. Сейчас поточное творчество. Издание — значит, будь добр статью каждый день, телевидение — так там за две недели весь сезон сериала снимают и на новый перекидываются. Все на потоке. А как этот поток из себя выдавливать? Никто не знает. И тут приходит на помощь он. Музозаменитель.

— Я что-то не пойму, ты же вроде только студентом был. Какой там у тебя поток? — возмутился Мясоедов.

— Да никакого по большому счету. Конечно, подрабатывали, кто хотел быстрее продвинуться. Всяких интернет-изданий полно. Это я рассказываю логику процесса. Когда ты сидишь в хорошей компании, точнее, ты так считаешь, что в хорошей. Когда вокруг тебя классные девчонки и одна из них тебе очень нравится, когда ты уже немного пьян. И вот в этот прекрасный момент тебя отзывает в сторону твой приятель, а рядом с ним стоит молодая звезда. Чувак, который всего пару лет назад закончил журфак, а уже хорошо печатается в приличных издательствах. И тебе, именно тебе, а не какому-то там Ваську, а только тебе, потому что ты лучший, предлагают попробовать. И ты вроде весь в сомнениях, но тебе вот так все красиво объясняют, что ты действительно начинаешь верить — это нужно, это здорово. Кокаин — это как символ успеха. Это как «мерседес», как новый айфон, как еще фигня какая-нибудь, без которой нормально жить можно, но если ты уже начал ею пользоваться, то отказаться ни за что не согласишься.