Я молчу в ответ. Хочется поделиться. Да хотя бы с ним. Но не буду. Это особое унижение, двойной удар. Когда мой бывший мужчина ушёл от меня к моей маме.

— Вот и пусть они при мне останутся.

— И всё же?

— Какая она?

— Кто?

— Идеальная женщина. Та, которая во много раз лучше меня?

— Лучше тебя нет никого.

— Ну да. Ты ушёл от меня к другой, с которой для тебя было предпочтительнее. Денис — тоже. Вот так просто. Пять лет брака перечеркнул и ушёл. А мне больно вообще-то. И с тобой было. И сейчас тоже, — я улыбаюсь, потому что мне больше ничего не остаётся.

Я не понимаю, что со мной не так.

Конечно, осознавала, что наш брак треснул уже давно, но тянула его до последнего. Всеми силами. А Денису было проще предать.

Я, наверное, зря приехала. Точнее, позволила привезти меня сюда. Зря обнажаю душу. Всё-таки Долохов мне чужой. И наверняка в его жизни есть кто-то.

— Я не предавал тебя… Я сказал то, что…

Не хочу слушать. Это всё давно пора оставить в прошлом. Поэтому смело перебиваю:

— Такси вызовешь мне? Я домой хочу.

— Не отпущу. Даже не рассчитывай. У меня останешься.

Пытаюсь встать, но он лишь прижимает ещё крепче. Действительно не пускает.

— Обойдёшься. Кстати. А с чего это ты такой назойливый?

Знаю, что не надо. Понимаю, что чревато. Я сижу в его футболке. Бёдра едва-едва прикрыты — это сильно сказано. Если мужчина скользнёт под ткань и коснётся меня… Если он захочет пробраться под бельё…

Воспоминания укрывают. Как же меня будоражит близость его тела, крепкие объятия… И упоительный, терпкий мужской запах. И кто меня остановит?

Не могу сказать, что в сексе есть что-то порочное. Я, можно сказать, уже разведена. Отношения с мужем закончены. Перечёркнуты полностью. Я почти свободная женщина. И это «почти» никого из нас смутить не в состоянии.

Но близость с Колей для меня будет не просто физическим кайфом или эмоциональным всплеском и разрядкой. Это как будто добровольно окунуться в прошлое, которое никогда не сможет стать настоящим. Жадно урвать глоток того упоительного воздуха, который обжигал лёгкие и от которого оживал трепет в сердце несколько лет назад. Это будет самообман. Я не нужна никому. Ни Коле, ни Денису. И это осознание отрезвляет.

Я не понимаю, как. Почему. Зачем.

Неясно для меня.

Знаю одно.

От Долохова мне лучше держаться подальше. Потому что он может ранить не меньше Дениса. Даже сейчас.

— Я не назойливый, а настойчивый. И я уже сказал тебе. Своё всегда забираю обратно.

— Ну, так и забирай, кто ж против? Только я здесь вообще не причём. Ты отказался от меня уже давно. Добровольно. Претензии не обоснованы. Вообще.

— Ммм…

Вместо ответа он утыкается носом в мои волосы. И вновь пропускает светлые пряди сквозь пальцы.

Внезапно я начинаю чувствовать оживление и мужское возбуждение. Мгновение, и каменная эрекция упирается мне в бедро. Тут же вскидываюсь, пытаясь подняться. А Долохов держит крепко и обводит пальцами овал моего лица.

— Прекрати. Ты же обещал, — скидываю с себя его руку.

— А я что могу сделать? Я тебя даже пальцем не трогаю. В постель не тащу. Просто разговариваем, что не так-то?

— Да всё не так. Отпусти.

— Нет.

— Ты считаешь, очень уж легко разговаривать, когда твой член мне в живот упирается?

Лёгкая улыбка трогает его губы, и в ответ я слышу загадочное:

— Могу тебе сказать то же самое.

Он насмешливо вскидывает вверх брови в ожидании моей следующей реплики.

— Вот поэтому и отпусти. Я пересяду напротив.

Как же он любит пикироваться. А ещё его жгучая уверенность, что я для него — открытая книга, с треском провалится. Вот прямо сейчас.

— Коль, а ты чем планировал заняться, когда тащил меня сюда?

Я вижу, готового ответа у него нет, потому что он не успел об этом подумать. Самый очевидный для него вариант абсолютно неприемлем для меня.

— Да я вообще-то… Аль, я и не думал особо. Основной целью было подмять тебя под своё крыло. А в будущем планирую развести с Крецким.

Пропускаю последнюю реплику мимо ушей. Он на моё решение никак повлиять уже не сможет, потому что оно было принято раньше.

Я закатываю глаза в потолок, а потом…

Провожу ладонью по мужскому затылку и предлагаю просто и искренне:

— Давай пиццу закажем? И кино поставим, — да, и проведём этот вечер вместе. Я на это согласна. Странно, но больше никого не хочу сейчас видеть.

Я знаю, что это неправильно. Я понимаю, что это очень странно и может привести к вполне ожидаемым последствиям. Но на душе так тепло, когда я вспоминаю канувшие в лету моменты тихого счастья и радости рядом с этим человеком. Хочется просто окунуться в них ненадолго. А его запах, плотная, пуленепробиваемая аура уверенности подстёгивает ещё сильнее.

Я особенно остро осознаю, что сижу, вся заплаканная и с опухшим носом, у него на коленях в короткой мужской футболке. В такой позе она ничего не прикрывает. Ноги обнажены полностью. А со стороны, наверное, даже бельё видно. Но меня это отчего-то совершенно не смущает.

Взгляд Долохова темнеет мгновенно, безошибочно чётко отражая мужское возбуждение и внутреннее пламя. Затуманенный взор медленно скользит от подбородка вверх, «дотрагиваясь» до губ, лаская щеки, нос и глаза.

Я чуть приоткрываю сомкнутые губы и слишком шумно втягиваю воздух… И в душе радуюсь скупой мужской реакции.

Долохов крепко стискивает зубы. Взгляд его твердеет, наполняясь решимостью. Широкая ладонь тут же накрывает мой живот и скользит под подол.

Пальцы крепко фиксируют мои бёдра и прижимают к паху ещё сильнее. Я еложу в стальных объятиях, ловя себя на мысли, что эта игра доставляет мне неимоверное удовольствие. Я завожусь с полувзгляда. Это он тоже понимает. И, конечно, попробует