— Поехали домой, Вась.

— Соня только уснула, — ответила ему упрямо.

— В таком крике? — усмешка.

Я поджала губы.

— Можем переночевать у моих родителей, если не хочешь везти её далеко, — предложил он.

— Там Любовь Валентиновна одна, — вспомнила про соседку я.

Он дёрнул уголками губ вверх.

— Уже разобрался, — заставил меня расслабиться.

Я кивнула.

— Мне дали сутки, — напомнила ему.

— Ещё одно слово, которое не понравится твоему отцу, и он выгонит тебя сейчас же, — смешок, — могу ускорить.

И я сдалась:

— Ладно. Дом твоих родителей, — буркнула, вызвав на его лице невероятное удовлетворение:

— Мм-м… нас ждет ночь на односпальной кровати. Я в предвкушении, — заявил он.

Родители на фоне что-то говорили спокойным тоном.

— Скрипящая до ужаса, — опустила глаза к полу я.

— Папа постарался — собрал её немного неправильно, чтобы мы с тобой ничего не натворили, проникновенный шёпот, — опять. Пятно на диване не оттёрлось.

Тут я уже порозовела.

— Мне показалось, что оно исчезло, — удивленно спросила у него.

— Они купили такой же диван, — усмешка, — а натворить мы смогли и со скрипящей кроватью.

Я почему-то взглянула на Соню.

— И я не только про неё, — понял мой намёк он, — неделя или две.

Я нахмурилась.

— Что неделя или две? — я оглядела его подёргивающийся от смеха профиль, обращённый к столу.

Отвечать мне никто не планировал.

— Ты даже не переоделся, — через некоторое время, оглядывая его форму, сказала я.

— Я предполагал, что твой отец поведёт себя так, как сделал это сейчас. Я должен был быть здесь первым.

От его слов на душе стало легче. Будто я впервые за всё это время была под защитой.

— Вась, ты… — выдохнул он, вкладывая в мою руку красную коробочку.

Я даже опешить не успела, прежде чем сама закрыла её ладонями и зашипела на него:

— Убери сейчас же! Если он…

— Очень странное желание для сильного, здорового и адекватного мужчины жениться на испорченной женщине, — опередил нас всех отец, — разведённой. Почти пад…

— Знаешь, а я понял почему ты терпела этого урода, — достаточно громко сказал Тема, — так у тебя отец такой же конченный.

Я прижала Соню к груди. После чего сразу же вскочила на ноги и рванула в другую комнату, опережая только маму — Артёмова была уже там, подглядывая за тем, как пеленают в скатерть моего взбешенного отца.

— Нехорошо сказал, — буркнула моя мама на Галину Ивановну.

— Ваш муж тоже молодец, — махнула на неё рукой женщина, — Тёмочка даже когда об измене Василисы узнал, слово себе о ней плохое не позволил! А он… разбираться даже не стал, вот сыночек и… защищает! — она была довольна, как только что выпущенная монетка.

Мама деловито кивнула, поджимая губы и не зная, как себя вести.

А через полчаса разговоров «по душам», на моём пальце блестело колечко с камушком, Соня сопела на руках у довольного Артема со ссадиной на щеке, и мы все вчетвером шли к ним домой, попрощавшись исключительно с мамой и проигнорировав пожелавшего напиться отца. Сумку с вещами так же нёс Тема, потому мне оставалось только потирать подушечкой большого пальца свой выбор на безымянном и думать о том, что, наверное, его сделала всё-таки я сама. Не зря же я так долго сопротивлялась. Не сдалась, а приняла. Может быть осознала его правильность, как для меня, так и для дочери.

— Мы купили двуспальную кровать в комнату Артёма, — разочаровала его мама.

Он взглянул на неё с обидой, расстегивая комбинезон дочери. Мы уже вошли в дом.

— Старая скрипела, — как ни в чем не бывало продолжила женщина.

Тёма упал в кресло в гостиной, вытянув ноги и сняв шапочку с Сони.

— А мне нужен внук, — добавил к словам жены Германн, поднимаясь по лестнице в холле, — но сначала лечиться, Василиса.

Галина Ивановна закивала, взмахнув светлыми волосами и чмокнув сперва внучку, затем меня, и только потом сына, побежала за ним.

— Родители у тебя странные, — шепнула я, забирая у него ребенка.

— Кто бы говорил, — усмехнулся он, — радионяни здесь нет, так что придется мыться по отдельности.

Я кивнула и пошла к лестнице.

— Возьмёшь… — я поглядела на сумку.

— Уже, — понял меня Артем.

В какой-то степени меня привлекла именно эта безопасность и уверенность, которую я почувствовала рядом с ним — он защитил меня от того, кого я боялась всё своё детство и юность. От этого в сердце вновь зацвели цветы, заменяя те, что уже пожухли.

И это было прекрасно, даже несмотря на то, что впереди было разбирательство, долгий и тяжелый суд и моё откровенное нежелание делать что-либо. Пусть я и верила, что в этот раз всё будет лучше — рядом со мной был тот, на кого я могла положиться.

Тогда. Сейчас. Всегда.

***

— Шанхай вышел, — голосом Никиты раздалось из телефона у уха Темы.

Из моего телефона. У уха Артема.

— Ну, и? — усмехнулся он, — передай ему, что это его последний шанс.

Мне захотелось хрюкнуть от смеха, насколько напыщенным он был сейчас. «Но» было два: я делала вид, что сплю, и Шанхай вышел на свободу. Потому я провела мокрой от страха ладонью по футболке на груди мужчины и подняла нос к его шее.

— Мне нужна моя жена, — сразу выпалил Никита.

Тёма рассмеялся, проведя по моей спине свободной рукой:

— Круто, конечно, но мне тоже нужна твоя бывшая жена.

На этом я открыла глаза, подняла голову и взглянула в его невозмутимое улыбчивое лицо, преобразовавшееся в нахмуренное, стоило ему подметить моё настроение.

— Передай ей, что она проиграет сегодняшний суд! — бросил трубку Никита, даже не удосужившись скрыть то, что ему на ухо шептал Вадим — его голос слышала даже я.

— Угрожает, — деланно надул губы Артём, — дурачок. Ты даже не представляешь, что я придумал!

Он запечатал чмок на моём лбу, обняв меня за шею.

— Мама забрала Соню ещё утром, — улыбнулся он, — выспалась?

Он почти подкинул меня, поднимая с двуспальной кровати, на которой была смята только одна половина.

— Даже… как-то странно от этого, — потянулась я, — как будто что-то потеряла.

Он рассмеялся.

— Привыкай, — довольно потянул меня в сторону ванной, — мама, кстати, сохранила парочку твоих вещей — посмотришь в гардеробной.