рано подъехал на велике к дому мистера Боудича, чтобы покормить Радар. Потом она внимательно наблюдала за мной, пока я устанавливал поручни. Туалет и так был тесным, а поручни сделали его ещё меньше, но мне показалось, так даже лучше. Я предвидел ворчание мистера Боудича, зато он не упадёт. Он мог бы даже браться за поручни во время мочеиспускания, что, по-моему, было плюсом. Я попробовал подёргать их, но они держались крепко.

– Что думаешь, Радс? Сойдёт?

Радар шлёпнула хвостом.

– Можешь взвесить золото на весах в туалете, – сказал мистер Боудич во время нашего разговора. – Будет не совсем точно, но на кухонных это займёт целую вечность – знаю по собственному опыту. Используй для взвешивания рюкзак. Возьми чуть больше. Хайнрих взвесит сам на более точных весах. Циф-ро-вых. – Он произнёс по слогам так, что это прозвучало одновременно глупо и претенциозно

– Как вы передаёте ему золото, когда нужны деньги? – Стэнтонвилл находился в семи милях.

– Я вызываю «Юбер». Платит Хайнрих.

Сначала я не понял, но потом сообразил.

– Чего ты ухмыляешься, Чарли?

– Ничего. Вы проводите обмен по вечерам?

Он кивнул.

– Обычно около десяти, когда большинство людей по соседству укладываются спать. Особенно миссис Ричлэнд через дорогу. Та ещё любопытная проныра.

– Вы уже говорили.

– Лучше повторить.

Я тоже так считал.

– Не думаю, что по вечерам Хайнрих занимается только мной, но он согласился закрыть магазин завтра, чтобы ты мог прийти утром с половины десятого до десяти. Я никогда не менял у него такое количество. Уверен, что всё пройдёт хорошо – он никогда не подводил меня, но в сейфе есть револьвер; если ты захочешь взять его – для защиты – я не против.

Я не собирался брать револьвер. Знаю, некоторым людям оружие придаёт уверенность в себе, но я не из таких. От одного только прикосновения мне становится жутко. Если бы вы сказали, что в ближайшем будущем я буду носить с собой револьвер, я бы назвал вас сумасшедшим.

Я нашёл в кладовой совок и поднялся наверх. Сделав запароленную запись в телефоне, я смыл надписи с руки, но мне даже не пришлось сверяться. Сейф открылся с первого раза. Я снял рюкзак с ведра и просто любовался этой грудой золота. Не в силах сопротивляться порыву, я запустил в ведро руки, позволяя золотым гранулам просачиваться сквозь пальцы. Потом повторил. А потом сунул в третий раз. В этом было что-то гипнотическое. Я потряс головой, чтобы прогнать наваждение, и начал зачерпывать золото.

Когда я в первый раз взвесил рюкзак, весы показали чуть больше трёх фунтов. Я добавил до пяти. В последний раз указатель остановился на семёрке, и я решил, что так сойдёт. Если циф-ро-вы-е весы мистера Хайнриха покажут больше оговоренных шести фунтов, я принесу излишки обратно. Мне нужно было ещё кое-что сделать до приезда мистера Боудича. Я напомнил себе поставить звонок, чтобы он мог вызвать меня ночью в случае необходимости. «Уход на дому для чайников» предполагал наличие интеркома или радионяни, но я подумал, что мистеру Боудичу может понравиться что-то более старомодное.

Я спрашивал его, сколько стоят шесть фунтов, разрываясь между желанием и нежеланием знать насколько ценный груз я буду семь миль везти за спиной – в основном по сельской местности – в Стэнтонвилл. Он ответил, что в последний раз, когда проверял цены на золото в Техасе, давали 15000 долларов за фунт.

– Но он даст 14000 – такова оговоренная цена. Всего 84000 долларов, но он даст тебе чек на 74000. Это покроет мой больничный счёт, немного останется для меня и принесёт неплохую прибыль ему.

Неплохую – это мягко говоря. Не знаю, когда в последний раз мистер Боудич проверял цену на золото, но в конце апреля 2013 года он продешевил. В воскресенье перед тем, как лечь спать, я проверил цену по своему ноутбуку, и золото продавалось по цене более 1200 долларов за унцию, что составляло около 20000 долларов за фунт. На бирже в Цюрихе шесть фунтов обошлись бы примерно в 115000 долларов, из которых доля Хайнриха составила бы 40000. И золото это вам не бриллианты, где покупатель мог настоять на скидке из-за риска. Гранулы были немаркированными, анонимными, и их можно было легко переплавить в маленькие слитки. Или превратить в ювелирные изделия.

Я хотел позвонить мистеру Боудичу в больницу и сообщить, что он дёшево продаёт, но не стал. По одной простой причине: я думал, ему будет всё равно. И отчасти я мог это понять. Даже если забрать шесть фунтов из этого Золотого ведра капитана Кидда, там останется ещё много. Моя задача (хотя мистер Боудич никогда не говорил этого) заключалась только в том, чтобы провести сделку и не дать себя надуть. Это была чертовски большая ответственность и я был полон решимости оправдать доверие, которое он мне оказал.

Я застегнул ремни рюкзака, проверил пол между сейфом и весами на предмет упавших гранул и ничего не нашёл. Я хорошенько погладил Радар (на удачу) и направился к выходу, неся 115000 долларов в потрёпанном старом рюкзаке.

Мой друг Берти Бёрд назвал бы это большим кушем.

5

Центр Стэнтонвилла представлял собой единственную улицу с дешёвыми магазинами, парой баров и забегаловкой, в которой завтрак вместе с бездонной кружкой дрянного кофе подавали весь день. Несколько магазинов были закрыты и заколочены, с табличками, извещающими о продаже или сдаче в аренду. Папа сказал, что когда-то Стэнтонвилл был маленьким процветающим поселением, отличным местом для покупок, если вы не хотели ехать в Элджин, Нэйпервилл, Джолиет или до самого Чикаго. Затем в 1970-х открылся «Стэнтонвилл-Молл». Не просто ТЦ, а супер-ТЦ, с двенадцатью кинозалами, парком развлечений для детей, скалодромом, батутной зоной под названием «Флайерс», квеструмом и аниматорами, слоняющимися вокруг в костюмах говорящих животных. Этот сверкающий столп торговли находился к северу от Стэнтонвилла. Он поглотил большую часть жизни городского центра, а то, до чего не дотянулся, с южной стороны на выезде с магистрали, поглотили «Уолмарт» и «Сэмс Клаб».

Так как я был на велосипеде, то не стал выезжать на магистраль, повернув на двухполосное шоссе 74-А, проходящее мимо ферм и кукурузных полей. Там пахло навозом и сеном. Стояло приятное весеннее утро, и поездка тоже была бы приятной без осознания того, что я везу за спиной маленькое состояние. Я вспомнил Джека, мальчика из сказки, который взобрался на бобовый стебель.

Я оказался на главной