— «Альфа, Альфа», — читал негромко Жуков, и Дубивко подивился, как быстро его связист читает сигналы, подаваемые фонарем, в данном случае это был сигнал с эсминца, означающий «Что за корабль?». Применялась международная таблица сигналов, которую Жуков легко читал. Дубивко тоже знал азбуку Морзе, но так быстро читать сигналы, как его связист, он не мог.

— Смотрите, вскоре будет ответ.

Наблюдать за танкером с их позиции было трудно, они видели сигналы, подаваемые лишь с эсминца, а на танкере сигнальный фонарь располагался на верхней палубе за мостиком, и они едва различали отсвет лампы, которая медленно отбивала ответ. Сам текст сообщения с их позиции не читался. Чувствуя, что отчаяние вновь овладевает им, Дубивко стал думать о том, что же будет дальше.

Именно в тот момент, когда он уже решил, что все пропало, Жуков стал читать длинное и неспешное послание, передаваемое с эсминца фонарем.

— Они дают им радиочастоту, триста сорок три и восемь десятых. Это должен быть УКВ-диапазон. — Жуков быстро вызвал станцию радиоперехвата в четвертом отсеке и передал операторам номинал частоты, который они узнали из сообщения, переданного с эсминца фонарем. Через несколько минут пришло донесение от станции перехвата.

— Мостик, это радио. На указанной частоте американец ведет радиообмен открытым текстом. Судно принадлежит Норвегии, оно направляется в Галвестон. У них поврежден котел, сейчас они пытаются разжечь запасной. Американец спросил, нужна ли норвежцу помощь, а норвежец отказался и поблагодарил их. Похоже на то, что эсминец отваливает.

Дубивко стало легче; они видели, как американский эсминец описал круг и двинулся на север через пролив. Примерно до полудня «Б-36» продолжала лежать на песчаном грунте, а потом трубы танкера стали выбрасывать черный дым.

— Мостик, это акустик, танкер выбирает якорь и собирается отходить.

Дубивко наблюдал, как танкер опять повернул на юг.

— Приготовиться к отходу. Малый вперед, обороты на три узла.

«Б-36» слегка покачнулась, освобождаясь от грязи. Дубивко убрал перископ; теперь им придется ориентироваться исключительно по шумам танкера. Когда танкер вошел в основной пролив, Дубивко поднял лодку на глубину пятнадцать метров, встал в кильватер танкеру и постепенно уравнял скорость лодки с танкером. Каждые несколько минут он визуально осматривал поверхность, чтобы лишний раз убедиться, что они находятся на месте и точно следуют за танкером. Когда они были примерно в 150 милях к северу от Гаити, то оторвались от танкера, повернули на запад и снизили скорость. Им нужно было выждать остаток дня, чтобы всплыть и зарядить батареи после предыдущей ночи.

— Кстати, — спросил Дубивко Жукова, — как назывался норвежский танкер?

— Командир, я слышал, как американец, перед тем как уйти, упоминал имя Гретель. Наверное, судно называлось «Гретель». В любом случае забавно, что мы спрятались у нее под юбкой, не так ли?

После того как они совершили осторожный и нудный переход через пролив Кайкос, Дубивко было приказано немедленно изменить курс, вновь пересечь пролив Кайкос в северном направлении и проследовать в район патрулирования на северо-востоке; там, оставаясь незамеченными, они должны были вести наблюдение за кораблями ВМС США, избегая обнаружения противолодочными поисково-ударными группами ВМС США. Упорный Дубивко, не вполне довольный собой после долгого и беспокойного перехода через пролив в южном направлении, дождался своего шанса и повторил переход, теперь уже курсом на север, под корпусом корабля-рефрижератора под польским флагом.

— Надо на всю катушку использовать Варшавский договор, — заявил Дубивко.

Патрулируя в Саргассовом море в указанном ей районе, «Б-36» днем двигалась на экономном электроходу, а в ночное время шла под РДП на двух дизелях и заряжала батареи. Они пробрались в район, расположенный примерно в двухстах милях к югу от Бермудских островов, где действовали около двенадцать дней. Несколько раз в этом районе они отмечали гидроакустические сигналы, посланные с американских эсминцев и противолодочных самолетов, однако сумели избежать обнаружения, потому что двигались молча, обходили районы поиска и спокойно отсиживались, когда сзади гнались охотники.

Все время, пока «Б-36» ускользала от американского флота, у Дубивко было такое впечатление, что его добрый приятель Николай Шумков на «Б-130» находится от него всего в нескольких милях западнее и выполняет такие же маневры.

В приказе ГШ ВМФ, полученном ими 20 октября, «Б-130» Шумкова назначался район патрулирования сразу же западнее района патрулирования «Б-36» Дубивко. Приказов от командира бригады Агафонова они не получали с того времени, как вышли на просторы Атлантики.

Офицер связи лейтенант Жуков демонстрировал необыкновенную инициативу, проводя без сна часы и дни в душных помещениях радиоперехвата четвертого отсека. Он достиг значительных успехов в прослушивании тактических радиосетей, в которых работали в микрофонном режиме эсминцы и самолеты поисково-ударных групп ВМС США. Тщательно триангулируя их радиопередачи, Жуков, Дубивко и другие вахтенные офицеры смогли привязать передающие радиостанции к эсминцам и держаться на самой границе их районов поиска. Гидролокационные условия оказались настолько в пользу охотников, что «Б-36», не имевшая для прикрытия слоя жидкого грунта, действовала в основном на глубинах чуть менее ста метров и часто поднималась на глубину тридцать метров, чтобы выдвинуть антенну для Жукова и воспользоваться его умением сохранить их незамеченными. Чем больше была глубина, тем менее эффективны были их радиоперехват и анализ гидроакустических условий, предполагавший ту или иную нарезку районов поиска американцами.

Противолодочные патрульные самолеты с авианосцев «Эссекс» и «Рэндольф» оказались серьезными противниками, и Дубивко беспокоился всякий раз, когда поблизости пролетали самолеты «Трэкер» «S2F» и вертолеты «Сикинг», оснащенные погружаемым в море и буксируемым гидролокатором.

Самой серьезной угрозой для «Б-36» были патрульные самолеты дальнего действия, особенно только что поступившие на вооружение самолеты «Орион» «Р-3», которые выкладывали из сбрасываемых гидролокационных буев четкие фигуры и часами наблюдали за ними. Несколько раз Дубивко изумлялся, когда, поднявшись на перископную глубину, чтобы осмотреть поверхность, он думал, что «Р-3» уже покинул район поиска, в котором он более двенадцати часов тому назад сбросил гидролокационные буи. К удивлению Дубивко, он видел все тот же «Р-3», выписывающий круги с двумя зафлюгированными двигателями из четырех и остающийся над районом поиска целых тринадцать часов. Невероятно! Он спорил с Жуковым и говорил, что тот ошибается, поскольку не существует турбовинтового самолета, могущего оставаться над водой такое продолжительное время, но Жуков убеждал его в своей правоте, доказывая, что, по позывному, это тот самый «Р-3» из эскадрильи базовых патрульных самолетов в Джексонвилле, штат Флорида, который появился в этом районе тринадцать часов тому назад.

Жуков заметил также, что американские летчики чрезвычайно беспечны в радиосвязи и часто, в разгар преследования вероятной лодки, отходят от слегка кодированной терминологии и используют в УКВ-радиосетях открытый, некодированный радиообмен, который Жуков и его операторы без труда записывали. Жуков обнаружил, что авианосцы «Эссекс» и «Рэндольф» оказались самыми отъявленными нарушителями дисциплины связи, поскольку часто прибегали к открытым переговорам. Когда самолеты взлетали с авианосцев или садились на них, операторы радиосетей на авианосцах без умолку вели едва закодированные переговоры. Когда лодка находилась вблизи авианосцев, Жуков постоянно менял операторов перехвата, давая каждому из них возможность послушать болтовню в оживленных радиосетях, используемых для управления самолетами при посадке и в зоне ожидания. Русские развлекались, слушая летчиков, которые использовали прозвища и сокращенные позывные для того, чтобы скрытно обозначить себя. Любой туго соображающий оператор перехвата, прослушав разговор летчиков, легко идентифицировал их. В конце концов некоторые из русских операторов, днями и ночами слушавшие одни и те же голоса и знавшие каждого летчика по голосу и особенной манере ведения переговоров по радио, стали заключать между собой пари на то, кто из летчиков летает на том или ином самолете. Это был захватывающий спорт, который не давал засохнуть их мозгам во время долгих часов непрерывных вахт.