вас принимают за нашего отца. Как будто у вас столько детей!

– И жена родила мне шестерняшек, совершенно непохожих друг на друга.

– Двое похожи.

– Но не на меня.

Я листал меню и не мог выбрать, что мне заказать. В кафе у меня возникло чувство неловкости: я не хотел, чтобы меня кто-нибудь обслуживал, приносил и уносил за мной тарелки. Я же не важный барин какой-нибудь!

В конечном итоге я заказал крабовый салат и котлету по-киевски.

А Фира заказала себе мятное мороженое. Еще мороженое! Еще и с сиропом! И как в нее влезает столько сладкого?

Девушка на сцене пела и дальше, чем веселее ей попадалась песня, тем лучше у нее получалось. Это была очень высокая девушка на очень высоких каблуках. Ее каштановые волосы были длинными и очень, прямо непривычно, прямыми. На загорелой коже ярко выделялись веснушки (я их видел, потому что мы сидели близко к сцене). На девушке блестело красное платье. Она была вся очень тоненькая и длинная, как сиамская кошка. И глаза у нее тоже были длинные, темные.

– Ах, – сказала Валя. – Вот бы мне быть такой, как она.

– Ты красивая, какая есть. Зато ты настоящая блондинка, – сказала Фира. – Но мне бы вот тоже нос, как у нее.

– У тебя красивый нос, – сказала Валя.

Так они это обсуждали, а я старался лишний раз на девушку не смотреть, это и без того тяжело – выступать на сцене, а уж когда тебя обсуждают!

Ближе нашего столика к сцене располагался только один. На нем стоял стакан с недопитым молочным коктейлем. Я все думал, почему стакан не убирают, а потом за столик вдруг села самая красивая девочка в мире.

Какие у нее были длинные, пушистые, нежные, золотые волосы. Я такое видел исключительно в книгах. Волосы – почти до самого пояса! И огромные синие глаза! И маленький аккуратненький носик, как это говорят, «кнопочкой». Вся она была такая миниатюрная, тоненькая, легкая, что я сразу подумал о птичках, у которых, говорят, такие легонькие кости, чтобы они могли летать.

У этой девочки лицо было хитренькое, но и бесконечно милое. Она склонилась над стаканом и потягивала коктейль через трубочку, разглядывая поющую девушку. Девочка сидела за столиком одна, и это было так странно: где ее родители?

А еще мне казалось, я видел, как трепетали ее золотые ресницы от яркого света на сцене.

Я огляделся. Андрюша и Боря тоже смотрели на нее. Лицо Андрюши казалось совсем уж задумчивым, словно он сейчас продумывает роман или картину, а Боря то и дело втягивал носом воздух, словно хотел ощутить ее запах.

И только Володя, что совершенно сбило меня с толку, никак не отреагировал на появление этой чудесной девочки, самой красивой в мире. Он точно так же, как она, склонившись над стаканом, потягивал газированную воду.

Валя наступила мне на ногу.

– Чего уставился? – спросила она.

Я сказал:

– Задумался.

Не мог же я соврать. Но и правду сказать не мог.

– О чем? – спросила Валя.

– Просто об обстановке, – сказал я. – И окружающих.

Вот так. Мне кажется, я ее чем-то разозлил. А так мы еще долго сидели в кафе, практически до закрытия. Мало говорили, но заказали себе еще травяной чай на местных травах и маленькие бутерброды (особенно вкусные были со шпротами, но я съел только один, так как объелся).

Мне не хотелось, чтобы этот день заканчивался, и я ощущал легкую тревогу по поводу возвращения в санаторий. Так бывает, когда тебя охватывает счастье, но вдруг становится понятно, что дни все равно будут сменять друг друга дальше.

И завтра, даже если мы сделаем все точно так же, как сегодня, все будет по-иному.

Может быть, девочка сядет за другой столик и уже не покажется мне такой красивой.

А может, я больше ее никогда не увижу.

Домой мы вернулись такими усталыми, что мыться пошел только я.

Потом я пришел в палату (все были на месте, кроме Володи), от горячей воды все тело расслабилось, но заснуть я не мог. А теперь вот как будто засыпаю.

Такой вышел вечер, и если я сейчас закрою глаза, мне приснится все так же, как было.

Память – бесценная шкатулка.

Спокойной ночи, Арлен.

Запись 18: Журнал присутствия

1. Жданов Арлен Георгиевич – присутствует

2. Арефьев Андрей Романович – присутствует

3. Шиманов Борис Александрович – присутствует

4. Шиманов Владимир Александрович – отсутствует

Запись 19: Объяснительная записка

Данный документ требует некоторых пояснений. Я вынудил Володю написать объяснительную записку, однако результат не показался мне удовлетворительным. Записки в такой форме предъявлять руководителю группы неприемлемо, поэтому листок возвращается в тетрадь. Пусть эта «записка» символизирует глубину морального падения нижеподписавшегося Шиманова Владимира Александровича.

Я, Шиманов Владимир Александрович, отсутствовал вчера ночью в палате по уважительной на то причине. А какая то причина – это не твоего ума дело. Жалуйся Максе, маме, папе (если только сумеешь его найти), да хоть Богу, а если Бога нет, то нашему мудрому руководству.

А я буду нем, как рыба.

Ничего ты от меня не добьешься.

Бывал я там, где тебя не будет.

Что вот ты хочешь с этой объяснительной делать? Зачем она тебе, друг? Отчего такое желание лезть в чужую жизнь? Ты о себе задумайся, о том, куда тебя это приведет. Знаешь, как говорят – синдром вахтера? Вот у тебя он в полный рост прям. Очень это плохо отразится на тебе.

Я тебе скажу так: Макся нас жалеет, так что я могу подойти к нему в столовой, выпить его компот, потом выпить бутылку водки, а потом перевернуть стол, и мне не будет ни-че-го-шеньки.

Потому что Макся тоже человек.

Только ты не человек.

Но дневничок у тебя милый, этого не отнять.

Ладно, Жданов, не забывай мыть руки перед едой и чистить зубы два раза в день, а я, пожалуй, забью на эту твою объяснительную и объяснять ничего не буду.

Не скучай.

Шиманов Владимир Александрович.

Дата. Подпись.

Запись 20: Мамино письмо

Я подумал: вдруг люди будущего будут чему-то удивляться, а я им не объясню. Я всегда переписываю письма на случай их утери. Нужно сохранять копии для семейного архива.

Вот письмо моей мамы. Сохранить его мне хочется особенно сильно, потому что оно в некоторой мере странное и мне непонятное. Необычное для моей мамы.

Арлен!

Здравствуй, сынок!

Ты только