Сунув руку за голенище сапога, Колт осторожно вытащилтяжелый нож. Страшное оружие в умелых руках, он достался Колту от отца, аТревис завладел им на поле боя. Те, кто видел хоть раз этот нож, говорили, чтоэто финка, а его отец называл "зубочисткой". Нож был одним из любимейшихсокровищ Колта, ведь он славно послужил в свое время отцу, а теперь так жеверно послужит и самому Колту.

Он бесшумно крался вперед с гибкой грацией пантеры,преследующей добычу. Теперь он уже ни о чем не думал, превратившись в живоевоплощение яростной мести.

Было настолько темно, что Колт с трудом различил фигурубандита, стоявшего неподалеку на страже. Присев на корточки, он почти слился сузловатым стволом дерева, которое долгие годы боролось за жизнь в этойбезлюдной местности, но постепенно проигрывало эту борьбу. Беспечный сторожпроснулся, только почувствовав холодную сталь ножа у своего горла, и попыталсябыло поднять тревогу, но все было кончено. - За Шарлин, - тихо прошептал Колт,и одним быстрым движением перерезал бандиту горло.

Кровь потоком хлынула на землю.

Подтащив к скале бездыханное тело, Колт встал на него и шагза шагом принялся осторожно карабкаться по склону, пробираясь ко входу врасщелину. Брезгливо вытерев кровь с ножа об одежду бандита, он снова сунул егоза голенище и вытащил из кобуры револьверы.

Он уже видел отблески костра, слабо мерцавшие по стенам, иподойдя ближе, разглядел четырех бандитов, беспечно спавших у огня. Вступив восвещенный тлеющими углями круг он тихо произнес, - Это месть за смерть Шарлин,девушки, которую вы убили пять дней назад.

Его револьверы выстрелили одновременно, двое бандитовпогибли, не успев даже проснуться: одному пуля попала в лоб, другому - чутьниже правого глаза. Третий открыл глаза и вскрикнул от ужаса, ринувшись к скалев поисках укрытия, но было уже поздно. Пуля Колтрейна догнала его. Четвертыйбандит все-таки успел вскинуть револьвер и выстрелить. Колт вздрогнул,почувствовав боль в плече, но устоял на ногах и выпустил в бандита всеоставшиеся в барабане пули, пока тот не рухнул мертвым прямо в костер.

Костер уже почти прогорел и мертвое тело окончательнопотушило слабое пламя. Колт внезапно оказался в полной темноте. Он стоял,прислушиваясь к тому, как страшное безмолвие поднимается в нем, постепенноохватывает душу и тугим кольцом сжимает горло. Сегодня от его руки пало пятьчеловек. И странное чувство охватило его при мысли об этом, но что ончувствовал вину? Нет, ибо свершилось правосудие. Скорее, была какая-то страннаяпустота в душе. Вдруг показалось, что жизнь потеряла всякий смысл.

Но рана в плече, горевшая огнем, заставила его подумать осебе. Засунув револьверы в кобуру, он крепко прижал ладонь к плечу, чувствуя,как его собственная горячая кровь толчками вытекает из раны. Пуля не прошланавылет, засев глубоко внутри. Нужно было во что бы то ни стало извлечь её изтела, или он истечет кровью, а для этого понадобится чья-нибудь помощь.

Выбравшись из мрачной расщелины, Колт жадными глоткамисудорожно пил свежий ароматный ночной воздух. Зажав ладонью кровоточившееплечо, он начал осторожно спускаться по склону холма. Нужно было быстрее найтиместо, где он оставил коня, а потом во что бы то ни стало разыскать отрядшерифа.

Колт двигался как можно осторожнее, боясь, что от резкогодвижения кровь польется сильнее. В ушах глухо шумело и голова с каждым шагомкружилась все сильнее. Плечо уже не болело так сильно, как прежде, но онемевшееплечо пугало Колта. Кровь все ещё текла и Колт почувствовал, как внезапнаядурнота подступила к горлу. До боли стиснув зубы, он крепче зажал рукой место, кудапопала пуля и кое-как переставляя дрожащие и подгибающиеся ноги, неувереннопобрел вперед. В душе он молился, чтобы Бог не дал ему погибнуть и привел в томесто, где он оставил лошадь.

Внезапно он оступился, предательский камешек выскользнулиз-под ноги и покатился по склону, а Колт тяжело рухнул на колени. Но онслишком ослаб от потери крови и свалившись на бок, перевернулся и все быстрее ибыстрее заскользил вниз, с грохотом увлекая за собой камни, и чувствуя, какобжигающая нестерпимая боль в плече огнем растекается по всему телу.

А затем он уже ничего не чувствовал, спасительноебеспамятство охватило его и он провалился в какую-то бездонную черную дыру.

Грохот выстрелов, гулким эхом отразившись от скал,разлетелся по равнине и мгновенно разбудив спящего Бранча, заставил его живовскочить на ноги. Ему хватило и минуты, чтобы протереть глаза и сообразить, чток чему. Колт наконец добрался до бандитов.

- Пора ехать, - Бранч, казалось, обращался ко всем сразу ини к кому в отдельности. - должно быть, это Колтрейн и они, больше некому.

Люди неохотно вставали один за другим, обмениваясьвстревоженными взглядами в свете угасавшего костра. Безумная скачка день заднемв удушающей жаре совершенно вымотала их, а стремление нагнать и покаратьбандитов значительно ослабело. Накануне один из них уехал из лагеря, короткосказав, что возвращается в Силвер Бьют, у него мол, урожай неубран.

Бранч спал, как всегда, подложив седло под голову, и теперьон резко вскинул его на плечо. - Пора ехать, ребята, - поторопил он, хмуропоглядев на нерешительно переминающихся мужчин вокруг него. - Я слышалчертовски много выстрелов.

Хэнк Бьюрич неуверенно шагнул к нему. - Послушай, Поуп, несходи с ума. Может, ты не заметил, что вокруг темно, как в куче дерьма, и мыпонятия не имеем, откуда донеслись выстрелы. Ты, что же, хочешь, чтобы мы,очертя голову, поскакали, сами не зная, куда, и попали им прямо в лапы?! и онпокачал головой, снова швырнув на землю седло. - Что касается меня, предпочитаюдождаться рассвета.

Остальные нестройно поддержали его и Бранч бросилвопросительный взгляд на шерифа, который тоже уже успел вскочить на ноги истоял чуть в стороне от других. - Ну, а вы-то что скажете, - спросил он, - ведьэто вам поручено найти их.

Опустив глаза в землю, шериф нерешительно пробормотал, -Э-э-э, я, пожалуй, склонен согласиться с Бьюричем. Разве мы сможем обнаружитьчто-нибудь в этой тьме кромешной?! Нельзя просто так рисковать собственнойшкурой.

Презрительно оглядев смущенные лица, Бранч выпустил густую струючерной табачной жижи прямо пол ноги шерифу. - Ну и трусливые сукины же дети! -Гневно повернувшись к ним спиной, он зашагал к лошадям. Не прошло и минуты, какон был уже в седле и скакал в ту сторону, откуда донеслись выстрелы.

Бранч ехал медленно. Все было тихо. Повернув коня в томнаправлении, откуда слышались выстрелы, он пустил его шагом. Лежащая прямоперед ним равнина мало-помалу сужалась и далеко на юго-западе заканчиваласьширокой расщелиной, тянувшейся ещё мили на три. Было ясно, что грабители ни вкоем случае не рискнули бы разбить лагерь на открытом месте. Бранч направилконя ко входу в расщелину, решив, что выстрелы, по-видимому, доносились именнооттуда.