– Ничего личного, – уверяет Фрэнка Жасмин, сверкнув на него взглядом из-под густо накрашенных век. – Совершенно. Уверена, ты отличный парень. Просто…

Фрэнк улыбается.

– Я понимаю. Правда. Мне… – он подыскивает правильные слова, чтобы никого не обидеть. – Мне очень неудобно, что я здесь. Что вторгаюсь в ваше личное пространство. Что ваша мама тратит на меня деньги. Что я ненастоящий и из-за меня вам неуютно в собственном доме. Что я такой слабый и беспомощный. И у меня есть сильное чувство, что на самом деле я не такой. Совсем не такой. Но сейчас здравый смысл и мужество меня оставили. Я как… Какая-то тряпка. Надеюсь, это пройдет, у меня в голове прояснится, я все вспомню и снова почувствую себя сильным. Сегодня твоя мама кое-что нашла…

– Я знаю. Она рассказала. А потом ты упал в обморок.

– Да. Возможно, эта нить поможет распутать мою историю.

Жасмин кивает и опускает взгляд:

– Как я уже сказала, ничего личного.

Фрэнк вздыхает. С тех пор как он потерял память, ему еще не приходилось говорить так много. Он чувствует истощение и эйфорию, словно нарастил новый слой мышц.

– Спасибо, – говорит он.

Он замечает, как Элис и Дерри обмениваются взглядами, а потом Дерри говорит:

– Кстати, после того как ты отключился, мы с Элис продолжили поиск. Про Энтони Росса мы больше ничего не нашли, но я написала в газету и спросила у редактора, нет ли у него контактов автора заметки. Или других историй на эту тему.

Фрэнк, задержав дыхание, ждет продолжения рассказа.

– Ответа пока нет. Но сегодня суббота. Может, на следующей неделе что-нибудь прояснится.

Он выдыхает. Ничего нового, но хотя бы надежда… Беседа переходит на другие темы, и Фрэнк опускает взгляд на собственные руки, сжимающие вилку и нож, рассматривает углы и складки, веснушки и волоски. Интересно, как они участвовали в его жизни? К кому прикасались? Что делали? И вдруг он снова вспоминает тяжесть чужого тела, горячее дыхание у себя на лице и собственные руки, эти руки, крепко сжимающие чье-то горло, все сильнее, сильнее, сильнее. Он видит расплывчатые очертания лица, мужского лица. Густые черные волосы и вытаращенные темно-синие глаза на красивом лице.

1993

– Итак, что случилось вчера ночью? – спросил Грей.

– Ничего, – оборонительно ответила Кирсти.

– Ты же знаешь, что мое окно прямо над входной дверью?

– Да. И?

– Я слышал, что произошло. Как он тебя обижал.

– В смысле, обижал?

– Помрачнел и расстроился, когда ты отказалась целоваться. А когда ты ушла домой, он пнул стену. Очень сильно. Свиданием века это не назовешь.

Она пожала плечами:

– Я просто была не в настроении.

– Я о том и говорю. На этом этапе новых прекрасных отношений вы должны сходить с ума, не в силах оторваться друг от друга.

Кирсти покачала головой и приподняла одну бровь:

– Ты-то откуда знаешь?

– Я смотрел достаточно фильмов и прекрасно представляю, как выглядят молодые влюбленные. И это точно не вы.

– Грей, в жизни все по-другому.

Он вздыхает:

– Слушай, Кирст, я не пытаюсь на тебя повлиять, просто забочусь. Он – твой первый парень, и у меня очень нехорошее ощущение. От него.

Кирсти моргнула и уставилась в пол.

– Просто ты должна знать, что имеешь право сказать «нет». Ты не обязана идти на свидание только потому, что тебя пригласили. Он – большой, взрослый мальчик и сможет справиться с отказом. Переживет. С минуты на минуту он придет сюда и попытается убедить тебя провести с ним день, и ты должна решить, что ему ответишь.

– Знаю, – прошипела она, и Грей понял, что попал в цель.

– И?

– Можешь сказать ему? – попросила она. Младшая сестренка, бегущая к нему с разбитой коленкой, вернулась. – Сказать, что я заболела?

Грей сдержал победную улыбку.

– Конечно. Не вопрос.

– Не могу сказать, что он мне не нравится. Просто…

– Ты не готова.

Она посмотрела на него – сначала сердито, потом мягко.

– Вроде того. Думаю, да. Может, он просто для меня немного взрослый. И он очень напористый. Во всем. И может, мне следует выбрать кого-нибудь повеселее.

– Согласен. Целиком и полностью.

– Но он такой симпатичный. Я все время думаю о своих подружках. Как бы они позавидовали, если бы увидели нас вместе.

– Значит, ничего серьезного?

Она вздохнула и улыбнулась.

– Знаю. К тому же они все равно никогда не увидят нас вместе.

– Да уж. Не представляю Марка в Кройдоне.

Пока Грей говорил, оба почувствовали сзади какое-то движение: за низким окном, выходящим на улицу, мелькнула тень. Кирсти ахнула и схватилась за сердце. Это был Марк – он приставил ребра ладоней к стеклу и смотрел на них. Встретившись взглядом с Греем, он мрачно улыбнулся.

– Черт подери, – пробормотал Грей. Он повернулся к Кирсти, но она молниеносно юркнула под стол и согнулась на полу у его ног.

– Скажи, что я заболела, – прошипела она.

– Но он тебя видел.

– Может, не видел.

– Конечно, видел!

– Просто иди и скажи ему. Пожалуйста.

Грей вздохнул и встал со стула.

Марк ждал возле двери в джинсах и бейсболке. Бейсболка казалась поспешным решением, словно он натянул ее в последний момент, потому что прическа выглядела недостаточно прилизанной.

– Привет.

– Привет.

– Можешь позвать сестру?

– Она приболела.

– Но она… – он показал Грею за спину, в сторону столовой.

– Она вернулась в постель.

– Ой, да ладно…

– Я не понимаю, что ты от меня хочешь. Ей было нехорошо. Она вернулась в кровать.

– Ты правда думаешь, я в это поверю?

– Да. Думаю.

На несколько секунд повисло тяжелое молчание.

– Вчера вечером она была в порядке.

– Да. Может, съела что-то не то.

Марк закатил глаза и попытался оттолкнуть Грея, чтобы пройти в дом.

Грей остановил его, уперев ладони в грудь.

– Ммм… не думаю.

– Я просто хочу ее увидеть, – сказал Марк срывающимся от раздражения голосом.

– Она не хочет видеть тебя.