тянулась долго из-за ноги Тамида. Он то и дело оглядывался через плечо – там, на юге, Пыль-Тропа. Я обещала доставить его как можно ближе, так и вышло. Завтра утром он может оказаться дома.

Как бы я ни ненавидела свою жизнь в Пыль-Тропе, но единственным, кто помог мне вынести тот год после казни матери, был мой друг детства Тамид. Пускай он теперь и ненавидит меня, ответной неприязни я в себе не нахожу. Жаль только, что он возвращается туда, что я теряю ещё одного человека: мы вряд ли когда-нибудь ещё увидимся.

В городские ворота мы вошли, когда уже смеркалось. Жинь с Сэмом подтянули куфии повыше, скрывая чужеземные черты лица, и вскоре нас окружила уличная толпа.

Война пока не добралась так далеко на юг, но первые признаки её уже виднелись. На рыночных лотках преобладали товары из окружающей пустыни и окрестных гор, а среди прохожих было куда больше вооружённых, чем я помнила с прошлого раза.

Стрелка магического компаса вела нас мимо расцвеченных всеми цветами радуги шатров базара, где матери оттаскивали ноющих детишек от лотков со сладостями, вдоль красивых расписных зданий с длинными навесами от солнца, по широким чистым улицам, совсем не похожим на запутанный лабиринт Измана. Арчу построили не так давно, и даже называлась она по-мираджийски, а не на древнем языке.

Завернув за угол ярко-синего дома, я увидела мальчика, сидевшего на корточках у порога. В руках он вертел что-то блестящее.

«Неужели?!»

Мы замерли, поражённые. Лет шести, не старше, ребёнок поворачивал игрушку и так и эдак – как обычно играют дети, сочиняя в уме захватывающую историю и воображая себя не замурзанным мальчишкой с игрушечным компасом или тощей девчонкой с револьвером и пустыми жестянками вместо мишеней, а великими путешественниками, авантюристами и Синеглазыми Бандитами.

Жинь опомнился первым и шагнул вперёд. Остальные растерянно смотрели, как он подошёл и склонился над ребёнком, упершись руками в колени.

Мальчик поднял на него свои большие чёрные глаза, в которых не было страха, лишь беспокойство.

– Привет! – начал Жинь, опуская с лица куфию. – Как тебя зовут?

– Оман.

Ну ещё бы, ведь половину новорождённых мужского пола у нас в Мирадже называют в честь султана.

– Хорошее имя, – улыбнулся Жинь, нагибаясь ещё ниже. – Так зовут и моего отца. – За всё время нашего знакомства я ни разу не слышала, чтобы он назвал султана отцом. – Скажи, Оман, а где ты достал такой компас?

– Нашёл. – Мальчик с тревогой прижал игрушку к груди. – Не украл, не думайте!

– Я тебе верю, – успокоительно кивнул Жинь, сам нервно сжимая пальцы. Как теперь найти Ахмеда? – А где нашёл?

– На станции, где поезда.

– Разве они ходят ещё? – Мы переглянулись, и я с недоумением пожала плечами. Движение по железной дороге остановилось ещё месяцы назад, с тех пор как мы освободили от султана западную пустыню.

– Они не едут отсюда, – хмыкнул мальчишка, удивляясь таким несведущим взрослым, – но иногда приезжают. Привозят людей.

– Наверное, солдат… или пленных? – предположил Жинь. Мальчик пожал плечами. – А куда потом деваются те люди?

– Не знаю. – Он махнул рукой. – Туда куда-то уходят, в горы.

«Всё ясно: султан переправляет узников на юг. Дальше Арчи железной дороги нет, дальше только пешком. Куда, в Эремот? Значит, жуткое подземелье не так далеко, наших друзей можно найти. Надо скорее отправляться на поиски. Нельзя терять ни единого дня».

– Видишь ли, Оман, – серьёзно начал Жинь, – этот компас принадлежит моему брату. – Он полез в карман и достал точно такой же, разве что более потёртый.

– Теперь он мой! – упрямо нахмурился мальчик.

– Знаешь что… Может, я у тебя его куплю?

Десять лаузи, появившиеся из кармана следом за компасом, были для маленького Омана целым состоянием, и он жадно схватил их, уронив свой компас в пыль у порога.

Жинь вернулся к нам с двумя компасами, костяшки его пальцев побелели от напряжения. Я взяла его за руку, но уверять, что всё будет хорошо, не стала. Демджи не могут лгать.

Он дёрнулся, будто хотел высвободить руку, но вместо этого вложил компас Ахмеда в мою.

– Нам нужен новый план, – вздохнул он.

Глава 17. Прекрасная воительница

Когда-то в пустыне, где вечно война, жил-был великий воин, которому хотелось иметь наследника. После многолетних молитв его любимая жена наконец забеременела, но когда младенец появился на свет, то оказался не мальчиком, а девочкой.

Отец постарался скрыть своё разочарование, потому что очень полюбил свою дочь, а она росла сильной и здоровой. Прошли годы, и жена воина родила другого ребёнка, на этот раз мальчика. Родители были счастливы, но вскоре с горечью убедились, что сыну не досталось их здоровья. Он часто болел, но даже жаловаться не хватало сил, и его тихий плач не всегда слышали.

Прошли ещё годы, дочь воина выросла красивой и сильной, а сын всё так же еле-еле боролся за жизнь и редко мог выйти из дома. Сестра читала ему книги, а он лежал и слушал. Однажды на улице какой-то мальчишка стал издеваться над его слабостью и швыряться камнями, вызывая на драку. Генеральская дочь вступилась за брата, а когда отцу пришлось разнимать дерущихся, он с удивлением обнаружил, что у дочери в крови только кулаки, а у чужого мальчишки – всё лицо.

Только теперь великий воин осознал, кто его истинный наследник. Всевышний снизошёл к его молитвам и послал ему дочь-воительницу, которая сможет защитить свою семью и страну, когда отец состарится и одряхлеет. Он стал учить её боевым искусствам, владеть любым оружием и побеждать в сражениях и войнах. Однако и тогда ещё ему было невдомёк, что ждало его дочь в будущем.

В один жаркий день, прохаживаясь по базару в Измане, она повстречалась с прекрасным принцем, который восстал против своего отца-султана. Она нашла войну, которую призвана была выиграть. Дочь великого воина стала командующей войсками мятежного принца.

Она снова и снова выходила на бой за интересы тех, кто сам не мог себя защитить, и другие присоединялись к ней. Выигрывала битву за битвой, как ещё в детстве учил её отец.

И вот однажды она проиграла бой и попала в плен к врагам.

В отместку за старание сделать мир лучше её отправили в тёмное узилище вдали от человеческих глаз, где тюремщиками были не люди из плоти и крови, с которыми она умела драться, а бездушные твари из металла и магии. На этот раз ни острый ум, ни ловкость, ни сила не могли помочь ей выбраться. Дочери воина