Уэсткрофт с любопытством поднял рыжеватые брови, но я смотрела вперёд, не встречаясь взглядом. Они чужие в моей стране, и спасать их не моё дело. Впрочем, Сэм тоже чужеземец…

Альб в мантии подошёл к нам, глянул на меня, затем что-то быстро сказал капитану по-альбийски.

– В своих последних словах ваш юный друг просил передать, что оказался прав: геройствовать смертельно опасно, – перевёл Уэсткрофт.

Моя невольная улыбка тут же растаяла, таким одиноким и напуганным выглядел Сэм перед строем солдат.

Солнце поднялось над горами, и я затаила дыхание. Капитан выкрикнул команду. Шестеро солдат щёлкнули каблуками и взяли ружья на изготовку. Сэм вздрогнул, повернув к ним лицо с повязкой на глазах. Наступила мёртвая тишина, лишь какая-то птичка чирикнула над головой, приветствуя рассвет.

У меня заколотилось сердце: всё ещё могло пойти не так.

Новый приказ – и стволы с золотой насечкой повернулись к приговорённому. Я напряглась в ожидании, чуть привстав на цыпочки и наклонившись вперёд.

– Целься!

Сэм запрокинул лицо, словно пытался разглядеть сквозь повязку первые лучи солнца – последний раз в жизни. Должно быть, жалел, что предыдущий рассвет встречал в тёмном подземелье под молельней, чтобы спасти мою жизнь. Знай он заранее, небось и не явился бы туда… и не оказался бы здесь.

Солнце вспыхнуло на его бледном лице, светлые волосы блеснули золотом.

– Пли!

Шесть пальцев одновременно нажали на спусковые крючки, и в тот же миг я рванулась вперёд мимо солдат, отвернувшихся от грохота залпа и зрелища смерти. Проскочила сквозь пороховой дым, с трепетом ожидая получить в спину забытую в патроннике пулю, и на полном ходу врезалась в Сэма. Покачнувшись на краю стены, он рухнул в пропасть вместе со мной.

Несколько мгновений мы камнем летели вниз на острые скалы, а затем упали… но не на них, а на покрывала из наших с Жинем комнат, связанные вместе и натянутые между двумя крылатыми руххами. Поймав нас, Изз и Мазз стрелой взмыли над крепостью и горами под изумлённые крики зрителей. Теперь они не могли нас достать ни метким выстрелом, ни альбийской магией.

Ничего не видя, Сэм панически извивался в обвисшем тряпичном мешке.

– Я что, умер? – выдавил он по-альбийски.

– Не вертись! – бросила я, перекрикивая шум встречного ветра, и сорвала с него повязку. Голубые альбийские глаза ошалело вытаращились на меня, затем обвели взглядом мерно машущие крылья близнецов, Жиня с Тамидом на их спинах и ясное небо над головой. – Пока ещё не умер, – продолжала я, стараясь не выпасть из тряпичной люльки, болтавшейся на ветру, – но, если не будешь лежать спокойно, умрём оба.

Сэм послушно затих, с опаской следя за проносящимися горными хребтами. Вскоре внизу потянулись пески, наполнив мою грудь привычным ощущением родства.

Когда руххи бережно опустили нас у подножия бархана, Жинь соскочил со спины Мазза и помог мне встать, в то время как Тамид хмуро отвернулся, оставшись на Иззе верхом.

Жинь с тревогой ощупывал меня в поисках ран, но это было излишне. Я недаром выросла в окрестностях оружейной фабрики и превратить снаряженный патрон в холостой уж как-нибудь умела.

Поднятый на ноги, Сэм тут же повалился обратно и ошарашенно покачал головой.

– Пожалуй, ещё повременю. – Он сделал попытку улыбнуться, но голос ощутимо дрожал. – Стоять пока было бы слишком самонадеянно.

– Ты как вообще? – спросил Жинь, присаживаясь рядом на корточки и трудясь над кандалами.

Вид у чужеземного принца был хмурый, но Сэму о наших ночных разборках насчёт цены его жизни знать было не обязательно.

– Да как тебе сказать… – Альб окинул себя взглядом. – Ноги работают не так чтобы очень. Наверное, когда молишься слишком многим богам, непременно согрешишь против какого-нибудь, – торопливо забормотал он, – а это куда хуже, чем изменить женщине! Честно говоря, мне до сих пор кажется, что всё это кошмарный сон. – Он бросил взгляд на меня. – Хотя случались деньки и кошмарнее.

– Погоди, ещё только рассвет, – хмыкнул Жинь, снимая с него кандалы и бросая на песок, – неизвестно, какой нас ждёт вечер. – Хлопнув альба по плечу, он поднялся на ноги.

– Скажите всё-таки, – вздохнул Сэм, растирая онемевшие запястья, – почему мне не дали умереть?

– Потому что ты один из нас, – объяснила я, снова помогая ему встать. – А своих мы наказываем за дезертирство сами. – Заметила, как он расплылся в хитрой улыбке, уже похожей на свою обычную, и добавила: – Лучше помолчи.

– Я всегда знал, что ты ко мне неравнодушна. – Он сжал мои пальцы, стараясь снова не упасть.

– Неравнодушна к твоему умению вытаскивать нас из каменных мешков. – Я выдернула руку. – Ладно, пора двигаться дальше.

Обретая былую уверенность, альб окинул взглядом Жиня и Тамида, который по-прежнему хмуро от всех отворачивался, сидя на спине у Изза.

– А где же принцесса?

По поводу коварной сестрицы Жиня нам всё-таки удалось договориться. Такая обуза в предстоящем походе была явно ни к чему, и мы её оставили эмиру с запиской, переданной через солдата:

«Позаботься о Лейле, она станет твоей последней надеждой, если нагрянет султан».

С принцессой-заложницей Ильязу будет легче избежать сокрушительного пламени абдалов. Может, ещё и свидимся на обратном пути.

– Не поместилась, – кратко ответила я Сэму.

– Кстати, если и есть преимущество у похода без армии, – добавил Жинь, поигрывая магическим компасом, стрелка которого по-прежнему указывала на юг, – то это возможность путешествовать быстро.

Глава 16

После мощного рывка в воздух и быстро уходящих вниз барханов под мелодичный посвист ветра в ушах руххи устремились вперёд, набрав высоту, недоступную бескрылым смертным, а затем потянулись часы ожидания, неотличимые друг от друга. Солнце над песками жарило вовсю, мои руки онемели, цепляясь за оперение Мазза, встречный ветер не давал разговаривать. Компас Жиня неизменно указывал на юг, но мы забирали немного западнее, чтобы приблизиться к горам вдоль границы Мираджа и избежать самых жарких мест, иначе воды до Эремота могло не хватить.

Мы летели на юг без вооружённой поддержки, без плана, не представляя себе толком, с чем столкнёмся, но больше ничего не оставалось, только следовать компасу и надеяться на лучшее. Каждый потерянный день означал лишние сутки заточения для наших друзей, страдающих, а может, и умирающих.

В конце первого дня пути я заметила впереди знакомые очертания, нарушающие монотонность раскалённого золота песков и белёсого неба. Ветвистая ломаная линия каньонов и ущелий – Страна дэвов.

С дрогнувшим сердцем я перегнулась через шею Мазза и вгляделась. Северная оконечность каньона – этим путём мы когда-то возвращались в наш тайный уютный оазис среди скал с