– Я в столь же здравом рассудке, как и ты, моя кельтская богиня, – серьезным тоном сказал Берк, надеясь, что ему удастся развеять ее страхи. – Когда я вижу перед собой такой лакомый кусочек, я очень хорошо знаю, чего мне хочется, и ты, моя соблазнительница, именно то, чего мне хочется сейчас больше всего на свете.

– Нет! – с замиранием сердца воскликнула Фиона, в то же время чувствуя, как горячая волна сладкого ужаса поднимается по ее телу вверх, заставляя пылать щеки.

Берк обнял ее за плечи и пылко привлек к себе.

– Не бойся, доверься мне! Я действительно хочу тебя, любовь моя.

Его близость, запах и ощущение его сильного, горячего тела лишили ее воли; она не могла больше противиться страсти, пылавшей в его глазах.

– Мой отец потребует удовлетворения, – еле слышно прошептала Фиона.

– Он вызовет на дуэль своего зятя? – улыбнулся Берк. – Не думаю.

– Зятя? – Она растерянно взглянула на него.

– Да, моя кошечка, – сказал Берк, жарко целуя ее в губы. Он почувствовал, что ее решимость слабеет и что победа близка. – Ты выйдешь за меня замуж и станешь матерью моим сыновьям.

– Но я почти не знаю тебя! – возразила она. – Кроме того, ты носишь траур.

– Мы назначим свадьбу на август. – Он властно и решительно заключил ее в объятия. – У меня будет достаточно времени, чтобы соблюсти приличия, а у тебя – чтобы узнать меня лучше. Утром я отвезу тебя домой и объявлю твоему отцу о наших планах.

В тот момент, когда его губы сомкнулись с ее устами в неистовом, чувственном поцелуе, Фиона поняла, что погибла. Ее не раз целовали многие мужчины, но ни один из поцелуев не доставлял ей столько наслаждения, как этот. Руки ее как-то сами собой легли ему на плечи, а затем она обняла его за шею и пылко ответила на его огненный поцелуй.

– Завтра, – прошептал он, теребя губами нежную мочку ее уха, – ты будешь смотреть на меня такими же глазами, какими леди Кэтрин смотрит на своего мужа.

– Эта потаскуха? – воскликнула Фиона, встрепенувшись и отдергивая голову.

Берк озадаченно посмотрел на нее:

– Это чрезвычайно странно, моя ненаглядная, что ты столь нелестно о ней отзываешься. И это после того, как леди Кэтрин мне все уши прожужжала о твоих добродетелях.

– Она… что? – ошеломленно переспросила Фиона. Берк пожал плечами, а затем хитро прищурился.

– Возможно, ей было приятно познакомить нас в такой радостный для нее вечер.

– Или, может быть, леди Кэтрин очень хотелось, чтобы я перестала заглядываться на ее мужа, – фыркнула она.

– Пусть только посмеют твои прекрасные глаза поглядеть на другого мужчину! Тогда не жди от меня пощады! – с угрозой произнес Берк, и во взгляде его сверкнула холодная ярость. Он грубо встряхнул ее, так что Фиона едва не прикусила язык. Она вновь с опаской взглянула на него – поистине этот красавец был непредсказуем. Он явно не шутил. Фиона вдруг поняла, что он и в самом деле способен задушить ее в порыве ревности.

– Д-да, м-милорд. – Она судорожно глотнула. Судя по всему, лорд Берк был не из тех, кем можно крутить, как ей вздумается. О, господи! Неужели она совершила ужасную ошибку?

– Хорошая девочка, – уже без угрозы в голосе, спокойно сказал он и погладил ее по голове.

Хотя жестокость претила его натуре, Берк понял, что этой вздорной кошечке нужно остричь коготки, если он не хочет, чтобы однажды она в кровь расцарапала его сердце. Он опрокинул ее на постель и наклонился над ней.

– Прежде чем наступит рассвет, моя киска, ты начнешь ласково мурлыкать в моих объятиях, – сладким голосом пообещал он и припал к ее рту страстным, требовательным поцелуем.

– Майкл… – Она со стоном выдохнула, полностью подчиняясь его власти и отдаваясь его изысканным ласкам.

Хью и Кэтрин, все еще посмеиваясь над своей проделкой и перекидываясь шуточками по поводу того, что сейчас поделывают Фиона и лорд Берк, вернулись домой. Поднимаясь наверх по лестнице, они уже на середине пути услышали пронзительный плач голодной Шаны.

– Я переоденусь и составлю тебе компанию, пока ты кормишь Шану, – сказал Хью, направляясь в свои апартаменты.

– Полли, ты все еще здесь? – удивилась Кэтрин, открыв дверь в свою комнату.

Полли, дремавшая в кресле у камина, вскочила при звуке голоса госпожи.

– Тебе вовсе не нужно было меня ожидать.

– Такова уж наша нелегкая доля – ожидать свою госпожу, – сказала Полли, подавляя зевок.

– Помоги мне снять платье, – попросила ее Кэтрин, – а потом принеси Шану.

Полли вышла, а Кэтрин надела ночную рубашку и пеньюар. Вынув заколки, она принялась расчесывать свои роскошные волосы.

Хью, одетый в шелковый вечерний халат, появился в дверях, соединяющих комнаты, как раз в тот миг, когда Полли внесла Шану, чей плач не затихал ни на миг.

– Уже поздно, – сказал Хью служанке, наблюдая за тем, как его жена обнажила тугие груди и приложила влажный сосок ко рту дочери. – Отправляйся к себе и отдыхай.

В теплом полумраке комнаты царила уютная, домашняя атмосфера. Кэтрин, словно языческая богиня, сидела перед ярко горящим камином; ее огненные волосы густой волной ниспадали на плечи, сверкая и переливаясь в свете пламени. Хью не отрывал от нее завороженного взгляда.

Насытившись, Шана закрыла свои небесно-голубые глазки и сладко засопела.

– Похоже, она запьянела, – хихикнула Кэтрин, разрушая колдовские чары, которые владели ее мужем.

– Я отнесу ее в детскую, – предложил Хью.

– И напугаешь бедную Нелли, появившись перед ней в халате? – снова хихикнула Кэтрин, пряча грудь. – Я сама ее отнесу. – Прижимая к себе сладко спящую Шану, она встала и понесла ее в детскую.

Когда Кэтрин вернулась, Хью стоял перед камином. Кэтрин подошла к мужу, любуясь красивыми чертами его лица, великолепной фигурой. Хью улыбнулся, обнял ее за плечи и притянул к себе. Она обхватила его за талию, прильнула к нему, положив голову ему на грудь. Неожиданно для самого себя Хью испытал невероятное волнение от этого простого жеста, столь естественного между мужем и женой.

– Это был чудесный вечер, – сказала Кэтрин, испытывая уютное чувство защищенности в его объятиях. Хью обхватил ладонями ее лицо и коснулся своими пылающими, жаждущими поцелуя губами ее уст.

Губы Кэтрин послушно раскрылись, позволяя его языку ощутить их влажное тепло и нежность. Она положила руки ему на грудь, затем обняла за шею, прижимаясь к нему всем телом, словно прося защиты.

Жгучее, пульсирующее желание медленно разгоралось в ее лоне. Как будто со стороны она услышала негромкий, страстный женский стон. И тут же пронзило унизительное осознание того, что этой женщиной, так сладострастно стонущей, была она сама.

– Нет! – испуганно вскрикнула Кэтрин и отшатнулась.