За несколько лет до смерти Рубинштейн побывала в Москве. На выставке, где она лично представляла продукцию своей фирмы, к ней подошла пожилая женщина. И сказала, что она — родственница Арчила Чкония.

Никто меня ничему не учил. Я всегда училась сама.

Коко Шанель

На лице Елены вновь появилась улыбка. Та самая, которой она улыбнулась два десятка лет назад, когда встретила самую большую любовь своей жизни…

* * *

После начала Второй мировой войны, в 1939 году, Коко Шанель закрыла свой Дом.

Тем не менее, сама мадемуазель продолжала оставаться в Париже вплоть до 1944 года. Она привычно занимала номер в гостинице «Ритц» и, как представлялось со стороны, чувствовала себя вполне свободно. О ее романе с немецким офицером фон Динклаге знали лишь самые близкие. Когда потом ее спросят, как она могла встречаться с представителем вражеской армии, Шанель ответит: «В моем возрасте женщина, встретив мужчину, не станет смотреть ему в паспорт».

После войны все это будет основанием для обвинения кутюрье в сотрудничестве с немцами. От суда Шанель спасло, как принято считать, заступничество английского премьер-министра Уинстона Черчилля. Главным условием было немедленно покинуть Францию.

У князя Павла Цицианова, еще одного парижского знакомого мадемуазель из среды грузинских эмигрантов, такой высокой защиты не было. Как и его соотечественника Иву Паскевича, названного в честь фельдмаршала Ивана Паскевича, несколько лет бывшего главнокомандующим на Кавказе, князя Цицианова Павлом тоже назвали не просто так. Его предок, Павел Цицианов, в 1802 году стал первым главнокомандующим на Кавказе и погиб при попытке получить от шаха ключи от Баку.

Но вернемся в век двадцатый. За то, что Павел Цицианов оставался в годы оккупации в Париже и работал переводчиком в гостинице «Ритц» и «Ле Морис», его на девять месяцев приговорили к тюремному заключению, а все имущество конфисковали. После освобождения Цицианов был вынужден навсегда уехать из Франции.

Шанель покинула Париж в 1944 году и десять лет провела в Швейцарии. Основным источником дохода стали те самые духи «Шанель № 5», изобретенные для нее Эрнестом Бо.

Снова во Францию она вернется лишь спустя десять лет, вновь решив открыть свой модный Дом. Великую Мадемуазель ждал заслуженный триумф. Удивлять мир ей предстояло еще семнадцать лет.

* * *

Подруга Шанель Клод Делэ вспоминает о последних годах Коко: «Часто, по вечерам, я заставала ее одну в опустевшем доме на улице Камбон: полулежа на диване, она предавалась невеселым размышлениям.

«Я родилась в сумерки. Поэтому в сумерки на меня нападает страшная тоска. Все, кто меня любил, знали, что к вечеру мне становится грустно».

Иногда из тьмы прошлого выглядывало знакомое лицо. Так, однажды она вытащила из кучи фотографий, сваленных в ящике, портрет молодой женщины непривычной, экзотической красоты. Это была Руся.

«Посмотри, какой у нее отсутствующий взгляд: она накачивала себя наркотиками».

Коко повезла ее лечиться в Швейцарию. В купе поезда Руся задрала свитер: «Посмотри, вот последние подарки от Серта». Серт чувствовал, что она отдаляется от него, и от злости щипал ее. «Боже, какие страшные синяки».

Руся скончалась у нее на глазах. Коко говорила об этом так просто: «Она лежит там, в Лозанне, среди виноградников».

Мне бы хотелось, чтобы этот портрет остался на столе: в нем было какое-то таинственное обаяние. Но Коко быстро убрала его.

Старая дружба отступила под натиском сумерек. Коко не хотела лежать в земле, гнала от себя эту мысль».

От одиночества спасали воспоминания…

Герои этой книги прожили разную жизнь — кто-то встретил столетний юбилей, а кто— то едва перешагнул тридцатилетний рубеж. Но судьба каждого была удивительна и неповторима.

Пожалуй, всех моих героев отличала общая черта — умение сохранить себя, не сломаться, не взирая на обстоятельства, которые бывали весьма непростыми.

Этот талант, наверное, и объединил эмигрантов из бывшей российской империи с гениальной Мадемуазель, тоже сумевшей выстоять и изменить мир.

Как писал Эрнест Хемингуэй, «никто не знает, когда Эпохи начинаются, но мы точно знаем, когда они заканчиваются».

Габриэль Коко Шанель;

Великий князь Дмитрий Павлович;

Великая княгиня Мария Павловна;

Мисия Серт; Одри Эмери; Елена Рубинштейн;

Сергей Дягилев; Сергей Лифарь; Игорь Стравинский; Борис Кохно; Лилия Зеленская; Жорж Питоев; Ива Паскевич; Рубен Мамулян; Русудан Мдивани;

Граф Сергей Голенищев-Кутузов;

Графиня Анна Воронцова-Дашкова;

Леди Абди; леди Детердинг;

Князья: Дмитрий Джорджадзе, Георгий Эристави, Павел Цицишвили, Арчил Чкония, Александр Шарвашидзе;

Генералы: Николай Баратов, Захарий Мдивани;

княгини: Тамара Эристави, Мери Шарвашидзе;

княжны: Натали Палей, Мелита Чолокашвили, Римма Эристави;

братья Мдивани; братья Зданевичи; братья Баланчивадзе.

С их уходом из жизни окончательно закончилась Эпоха…

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРИЯ ПАВЛОВНА

(1890, Санкт-Петербург — 1958, Констанц)

Дочь великого князя Павла Александровича, родного брата императора Александра Третьего. Мать, греческая принцесса Александра, умерла при родах сына. В возрасте одного года осталась сиротой и воспитывалась в семье родного дяди — великого князя Сергея Александровича, убитого в 1905 году террористами, и его жены, великой княгини Елизаветы Федоровны, родной сестры последней российской императрицы. Первым мужем стал сын короля Швеции принц Вильгельм. Через год после рождения сына брак был расторгнут. Накануне большевистского переворота, в сентябре 1917 года, вышла замуж за князя Сергея Путятина. В 1918 году сумела покинуть Россию. После нескольких лет, проведенных во Франции, перебралась в США, где написала книгу воспоминаний. Умерла в Западной Германии, похоронена на острове Майнау.

ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ДМИТРИЙ ПАВЛОВИЧ

(1891, Ильинское, Московская губ. — 1942, Давос)

Родной брат великой княгини Марии Павловны, двоюродный брат последнего российского императора Николая Второго. «Никому в юности не было дано больше, его ждала легкая и блестящая жизнь. Наследник огромного состояния, освобожденный от каких-либо обязательств, наделенный физической красотой и необычайным обаянием, он был любимцем царя», — напишет в своих мемуарах его сестра.