У Дилана перехватило дыхание:

– Вы знаете Эрика?

– Послушай, Мистер Крутая Тачка, у тебя проблемы со слухом? Хотя ничего. За сотню баксов я могу побыть немного паинькой, – Эшли растянула рот в фальшивой улыбке и притворно-ласково сказала: – Да, господин юрист, представляющий интересы своего клиента, мне знаком этот человек. Это один из… – она перестала паясничать, – … гребаных братьев Рендолов!

«Вероятно, она в завязке, – машинально отметил Дилан, – а может, всегда была такой стервой». Эту незначительную мысль мгновенно раздавила собой лавина вопросов куда более важных, ради которых он и приехал сюда.

«А ведь мог и не переться к этой отвратительной пьянчуге. Раз уж она знает Эрика, значит, и любой, кто прожил тут много лет, вспомнил бы его. Но ведь я думал, мне придется выяснять подробности двадцатипятилетней давности, того дня, когда ее покойный супруг или кто-то из его смены обнаружил младенца».

Внезапно ее посетила новая догадка, она осклабилась:

– Слу-у-шай! А не ты ли его родной папашка?..

– Нет, – перебил ее Дилан. – И не нужно строить предположения. Давайте лучше вот как поступим. Я дам вам еще сотню, и вы расскажете мне все, что знаете. Не выдвигая теорий и не задавая идиотских вопросов. Идет?

Эшли не обиделась.

– Идет, сладкий, – сказала она и протянула руку ладонью вверх.

И вторая сотня отправилась в задний карман ее джинсов.

– Только я ни черта толком не знаю.

– Что знаете.

Эшли прошла к кухонному шкафу, извлекла из него бутылку виски, прихватила стакан из раковины, наспех ополоснув его водой, и вернулась на место. Плеснула из бутылки. Выпила.

«Выходит, всегда такой стервой была».

– Ну, значит, так. – Эшли налила себе еще виски. – Жила у нас тут семейка одна, вот этих самых Рендолов. Как бишь их, Мария и Брайан, да, точно, Мария и Брайан Рендолы. Так вот, пунктик у них какой-то был по беспризорным детям. Все время брали кого-то на попечительство, пока найденышу приемных родителей не подберут. И этот самый Эрик, которого возле нашей пожарной станции нашли, тоже к ним попал. Только что-то у них там с поиском семьи для пацана затянулось. Они привыкли к нему сильно, полюбили. Короче говоря, сами его и усыновили. Ну, и еще у них один чертенок был, только родной, ровесник Эрика, плюс-минус. Джастин. Этот самый Джастин – сущий дьяволенок был, честное слово. Сволочь маленькая. Брата ненавидел. Да он всех ненавидел, такой говнюк мелкий, что страшно представить, в кого он вырос. В копа, наверное, – Эшли прыснула со смеха, когда подносила стакан к губам, виски расплескалось по ее лицу и футболке. – Ха! Точно, копом, кем же еще!

«Бутылку бы у нее забрать. Ага, заберешь у нее, как же».

Просмеявшись, Эшли закурила и продолжила:

– Честное слово, мистер Бонд, я таких поганых детей в жизни не видала. А ведь ему было только восемь или около того, мелкий еще совсем. А уже видно было в глазах какое-то презрение ко всем, ненависть.

– Вы говорите: «жила семья Рендолов». Они переехали? Поэтому вы не узнаете человека на фотографии? Потому что вы не видели ни Эрика, ни его брата уже много лет, верно?

– Ух, сообразительный какой. Да, именно так. Лет пятнадцать назад или около того. Продали дом, магазин свой с ржавыми машинами и переехали. По-моему, в Огайо. Кажется, в Цинциннати. А может, и не в Огайо, хрен их знает куда, в общем. Так что видела я их черт знает когда последний раз. Да пускай бы и не переехали. Что я им, крестная, морды их отличать. Они хоть не родные были, а похожи очень. Роста примерно одного, у обоих волос черный, словно мазутом облили.

– Адреса вы, конечно, не знаете?

Эшли развела руками:

– Я похожа на человека, которому есть дело до того, кто куда переехал?

– Ладно, – Дилан поднялся с кресла, – спасибо.

Эшли равнодушно пожала плечами, не глядя на гостя. Но у двери она его окликнула:

– Эй, мистер Бонд. – Дилан обернулся. – По дороге ко мне ты заметил дом с такой уродливой бледно-розовой крышей?

– Не обратил внимания.

– Ну вот обрати, раз уж тебе так приспичило разыскать Рендолов. Там живет Кевин Берч. Он дружил с ними. Может, он что знает. И привет ему передай. Давненько не заходил чего-то. А раньше, помню, частенько заходил, слюни на пол капали, хе-хе, влюблён был в меня по уши. Я ведь когда сюда переехала, горячая была штучка, фигурка – что ты! Я и сейчас могу станцевать тебе на шесте, не то что нынешние стриптизерши, только задом вертеть умеют. Станцевать, сладкий?

Предложение о танце долетело до Дилана, уже когда тот прикрывал за собой входную дверь.

Снова захрустел грунт под колесами. Дилан ехал не спеша, стараясь не проглядеть дом с бледно-розовой крышей.

Глава 17

Я продал свой дорогой ноутбук и купил старый стационарный компьютер. Все, что он мог делать без длительного зависания, так это выводить на экран набираемые мной буквы в «ворде». Мне этого было достаточно. Оставшаяся сумма выходила чуть меньше моей месячной зарплаты, и это позволило мне взять внеплановый отпуск, за свой счет, разумеется.

Я работал над бестселлером.

За этим занятием катастрофически быстро пролетел весь месяц, но я не сделал и половины запланированного объема. Ничего удивительного: месяц – не тот срок, за который пишется роман, как бы бойко ни шла работа.

Кроме того, в один прекрасный момент выяснилась новая проблема. Мне было скучно писать его. Скучно до безразличия. Я понимал – так дело не пойдет. Какими бы прагматичными ни были мои цели, подходить к этому процессу спустя рукава нельзя. Иначе ничего хорошего не получится. Я не собирался вкладывать в эту ересь душу, но и бездумно набивать текст без оглядки на стиль, на мотивацию героев, на логику их действий по ходу развития сюжета тоже было невозможно.

Я подходил к написанию бестселлера серьезно, удушив в себе еще на стадии зародыша вредоносные мысли о том, что сварганить подобную книженцию можно быстро, легко и непринужденно. Нет, нельзя. С таким подходом я с большей вероятностью произвел бы не бестселлер, а бульварное чтиво, вроде тех, что продаются в мягкой обложке на стеллажах возле касс в супермаркетах. А это далеко не лидеры продаж, это мусор.

Если я не буду способен отличать одно от другого, если в моем восприятии книги эти не будут отличаться друг от друга по качеству, значит, я кретин, и стать автором романа, разлетающегося по свету миллионными тиражами, мне не светит никогда.