в оборону столицы. Как свидетельствует Леонард Хиосский, Исидор принимал участие во всех заседаниях командования обороной столицы[635], потому был очень хорошо информирован о ходе операции. Лаоник Халкокондил сообщает, правда, видимо, из вторых рук, что во время штурма Города Исидор «помогал эллинам сражаться»[636]. Однако сложно сказать, что конкретно делал во время штурма кардинал: только ли руководил военными действиями, или же брал в руки оружие и вступал в открытый бой. Как представляется, Исидор, как священнослужитель, не стал брать в руки оружие и проливать кровь турок. Вероятно, в какой-то момент осады он переместился ближе к храму Святой Софии, потому как (это мы увидим ниже) именно возле этого храма Исидора ранят.

Осада Города продолжалась 53 дня, после чего 29 мая «Новый Рим склонился к ногам победителей»[637]. В обороне Города по разным оценкам участвовало различное количество человек — от 5 000 до 17 000. Турецкая армия многократно превосходила силы византийцев, хотя источники также дают противоречивую информацию о ее численности: от 160 до 700 тысяч человек[638]. Кардинал Исидор, по сообщению папы Пия II, стал свидетелем жестокой резни после взятия Города[639]. Когда он был рядом с храмом Святой Софии, один из турецких лучников ранил его в левую часть головы, но рана оказалась неглубокой и ему удалось уехать на лошади[640]. Историк П. Пирлинг отмечает, что «по поводу этого события создалась легенда. Папа Пий II в своих комментариях придал ей окончательную форму и тем способствовал ее распространению. Турки усиленно искали Исидора. Тогда, будто бы, кардинал накинул свой пурпур на какой-то труп, а сам оделся рабом. Он смешался с толпой и был взят в плен. Потом ему удалось выкупиться. Однако, — продолжает исследователь, — действительность гораздо проще. Исидор сам открыл ее Леонардо Бенволиенти, сиенскому послу в Венеции. Лишь только Магомет II вступил в город, он действительно тотчас же потребовал голову кардинала. Султан хорошо был осведомлен о роли легата через своих шпионов. Верные друзья Исидора принесли султану какую-то голову в красной шляпе. Исидор этим воспользовался. Он остался неузнанным и, как он и сам утверждает, никогда не подвергался плену»[641]. С. Рансимен еще более запутывает и без того хаотичные сведения П. Пирлинга. Британский ученый пишет, что Исидор «отдал свое церковное облачение нищему в обмен на лохмотья последнего. Нищий был схвачен и обезглавлен, и его голову выставили как принадлежавшую кардиналу, в то время как Исидор был за гроши продан узнавшему его купцу из Перы»[642]. По свидетельству папы Пия, труп человека, на котором были обнаружены кардинальские знаки отличия Исидора, был обезглавлен, а голова с кардинальской шапкой была насажена на кол и выставлена на всеобщее обозрение. Исидор действительно был взят в плен, смешавшись с простыми людьми, но был выкуплен узнавшим его человеком[643], причем за потрясающе малую цену в 300 аспров, в то время как за венецианцев и генуэзцев приходилось платить золотом[644]. Таким образом, видим, что легенда папы Пия II и рассказ самого Исидора почти полностью совпадают и расходятся лишь в одном: был ли кардинал в плену. Что касается истории с подменой одежд, то вряд ли живого нищего приняли бы за кардинала Исидора, потому гораздо более правдоподобной выглядит версия с подменой одежд трупа.

Ценнейшим источником, повествующим о первых днях жизни Исидора после падения Константинополя, является письмо[645] «знакомого» Исидора Франческо Гриффолини д'Ареццо от 15 июля 1453 г., адресованное кардиналу Доменику Капранике. Он начинает письмо с красочного образа, согласно которому после отъезда из Рима он продал все свои вещи и одежду, чтобы помочь Константинополю. После взятия Города Исидор пошел к храму Святой Софии в надежде найти там оружие для борьбы с турками, но был заключен под стражу. Затем он был посажен в тюрьму в турецком лагере, оставался там неузнанным в течение 3-х дней и воспользовался смертью старого монаха, голову которого преподнесли султану и выдали за голову Исидора[646]. После этого Исидор вместе с другими пленными был доставлен в Перу (совр. район Бейоглу в Стамбуле), его выкупили, и он 8 дней скрывался в разных домах (с 1/2 по 8/9 июня[647]). Когда до него дошла информация, что Пера тоже взята, он отправился на турецкие галеры, где пробыл 3 дня. Поскольку его лицо было забинтовано после ранения стрелой в голову, он остался неузнанным. По сведениям Лаоника Халкокондила, когда Исидор находился в лагере турок, его действительно не узнали: «Если бы царь знал, что это кардинал Исидор, Мехмед бы казнил его и не позволил кардиналу бежать, но так как царь полагал, что тот уже умер, он не предпринял никаких расследований»[648]. С турками кардинал добрался до города Бурсы, притворился освобожденным заключенным, который пытается выкупить своих сыновей, заключенных в константинопольской тюрьме, и с ними же к 12/13 июня[649] добрался до малоазийской Фокеи. Здесь его узнали несколько генуэзцев и неосмотрительно сделали очевидным его присутствие. Опасаясь за свою жизнь, Исидор сел на небольшой корабль и поплыл на о. Крит[650], куда прибыл, видимо, между 5 и 8 июля. В письме[651] Генри Зомерна схожего содержания от 11 сентября 1453 г. приводится ряд любопытных деталей, касающихся Исидора и не отраженных в письме от 15 июля того же года. Так, когда Исидор приблизился к храму Святой Софии в поиске оружия или вооруженных людей и, ничего не найдя, хотел уже было выйти против турок и пролить свою кровь за веру Христову, собственные слуги остановили его, и он укрылся в храме, где его и взяли турки в плен. Кардинала выкупили из плена за 100 дукатов, и после Фокеи он поплыл на о. Хиос, а оттуда — на Крит[652]. Исидор выехал, вероятно, между серединой и концом июня[653] на одном из трех кораблей, следовавших до острова Крита. На этих кораблях находились критские моряки, последними прекратившие сопротивление в битве за Константинополь[654].

Чудом спасшийся от турок, кардинал Исидор примерно с начала июля по осень 1453 г. пребывает в городе Кандии, на Крите. Здесь он встретился и обсудил с венецианским гуманистом Лауро Квирини потери, понесенные Константинополем, в том числе и в области рукописей. В своем письме папе Николаю V от 15 июля 1453 г. Лауро со слов Исидора сообщает, что во время осады и штурма погибло 120 000 греческих рукописей, содержащих священные и светские сочинения[655].