– О-о, это оформители, господин Гортер. Они ежедневно приветствуют каждого входящего в нашу чудесную столицу от имени городского Совета с добротой Короля, – немного вздрогнув от такого неожиданного обращения с его стороны, объяснил адъютант.

– Но они же не рады, – отсёк Гортер.

– О чём вы? – они же улыбаются, – отстранённо переспросил его Фернард, огладываясь по сторонам и выискивая глазами лучший путь для их дальнейшего передвижения по площади.

– Когда кто-то незнакомый смотрит мне в глаза и при этом улыбается, то это значит, что он либо насмехается надо мной, либо просто скалится перед тем, как напасть.

Фернард не понял, что имел в виду следопыт, поэтому просто проигнорировал его слова и, указав рукой, громко произнёс:

– Думаю, нам лучше сюда.

Постепенно продвигаясь за Фернардом по левую сторону от стены, Гортер обнаружил, что толпа потихоньку редела и шума становилась всё меньше, так как народ в массе своей толпился больше у арки и на площади.

Внутри город сильно отличался от того, что следопыт видел на пристани. За парой рабочих кварталов, состоящих в основном из домов для простолюдинов и мелких лавок, возвышались высокие каменные здания, уходившие своими плоскими крышами на много этажей в небо. Черепица, резные фасады и округлые своды как атрибут прошлого более не были востребованы у знати и купечества, поэтому за последние полвека они были почти полностью вытеснены зданиями с ровными, квадратными и однообразными углами, но нередкими башнями или пристройками к основному корпусу. Это объяснялось их большей практичностью и доступностью красного кирпича, из которого их чаще всего и строили.

Пройдя несколько шагов за Фернардом вдоль площади, Гортер заметил и другую особенность нового времени, которую до этого он замечал лишь в паре других городов – широкие окна и двери. Здесь они были повсеместно. Шикарные дома богачей за декоративными заборами и простые дома рабочего люда, примыкающие прямо к краю площади, лавки, гостиные дворы и многие другие постройки светили своим внутренним убранством на всю улицу, и любой проходящий снаружи мог свободно оглядывать разные части дома, хотя некоторые из них имели по два или даже три этажа, а первые этажи, все как один, были дополнительно закрыты железными решётками, словно каземат или темница. «Хм, вот уж странная мода, – подумалось Гортеру, – делать такие большие окна, чтобы потом ставить на них решётки. Раньше вполне обходились и маленькими окнами – так одних ставней хватало. А этим, похоже, нравится в клетке жить».

Между тем Фернард уводил Гортера с площади вглубь города. Длинные мощёные улицы тянулись меж жилых кварталов, вверху светилась магия, привлекая внимание к вывескам, а Гортер всё ждал и ждал, когда уже начнутся земляные дороги, так как всё время шагать по брусчатке для него было делом весьма непривычным. В некоторых местах камень немного отступал и из земли вылезали зелёные прогалины декоративных газонов и клумб, но в остальном он так и продолжал тянуться вдоль главной улицы, переходя в вездесущие бордюры соседних улиц. Такие выступы земли посреди холодного рукотворного камня очень смущали Гортера. Трава на этих газонах, похоже, росла не сама собой, а была посажена, имела странный, неестественный цвет, слишком яркий и однородный для обычной травы, и вдобавок была коротко подрезана, словно скошена чем-то очень ровным, как не могла её скосить ни одна коса. В первый раз Гортеру довелось наблюдать, как люди, прикрываясь неизвестно от чего, заковывали себя в безжизненный камень, словно насмехаясь над природой этими никчёмными лужайками. Возможно, это доставляло им удовольствие, а может быть, только так они чувствовали свою власть над тем, что находилось за городской стеной, хотя в тот момент следопыт попросту решил про себя, что люди, живущие в Кальстерге, имели столько странных и ненужных ритуалов в своей жизни, что всё это доходило иногда до полной нелепицы.

Фернард свернул в переулок и вскоре вывел всех на одну из широких и чисто прибранных улиц. Они уже отошли от стены на некоторое расстояние, но Гортер старался тщательно запоминать их путь, на всякий случай. Однако величина города всё так же поражала его. Улица, на которой они оказались, была ездовая, поэтому мимо них одна за другой проносились телеги и повозки с товарами, а также богато украшенные экипажи знати и целые ездовые вагоны с горожанами, которые тянулись четвёркой тягловых лошадей. Последние немало удивили и даже насторожили Гортера сначала своим шумом, а затем и своим видом, когда он первый раз в жизни увидел, как подобная несуразная конструкция стала медленно выезжать из-за поворота.

– …Я ужасно извиняюсь, господин Гортер, – начал вдруг сердобольно объяснять следопыту Фернард, углядев, как пристально тот изучал общественные средства передвижения их города, – но в связи с высокой секретностью нашего задания каждому из адъютантов были даны чёткие указания избегать каретных перемещений по прибытии в Кальстерг из-за опасности подкупа кучера и внезапного угона, с целью помешать нашему собранию состояться. Как мне объяснили, наша тайная контрразведка всё ещё всерьёз опасается вражеских агентов здесь, в Кальсерге, поэтому весь путь до места сбора нам с вами, к моему величайшему сожалению, приходится проделать пешком – опять же я дико извиняюсь, что…

Но Гортер решил не дослушивать его лепетания до конца и лишь угрюмо поглядел на Фернарда в ответ, после чего коротко процедил:

– Мне всё равно. Веди уже, – на что адъютант вначале только состроил непонимающую мину на своём лице, однако потом тут же перевёл свой взгляд в сторону, решив, что его спутнику такой способ передвижения был, пожалуй, даже привычнее всего, в отличие от его собственных усталых ступней, которые вот уже какое-то время порядком ныли и побаливали.

Вскоре они уже шли не посреди, а с краю от дороги, по специальной тропинке для пеших граждан. Впрочем, самих граждан на этих тропинках было не так много. Люди двигались непринуждённо, спеша по своим делам или разговаривая друг с другом, колдуя небольшие заклинания (Гортер старался не приближаться к таким), осматривали торговые лавки, которые выставляли свой товар за прозрачным магическим барьером, или просто сидели на открытых верандах своих домов, попивая разные напитки и читая газету. В основном Гортер замечал вокруг лишь магусов в дорогих одеждах, кое-какую прислугу, работающую на них, и случайных прохожих, таких же, как он сам, идущих по своим делам, из чего следопыт вскоре сделал вывод, что сейчас они проходят через квартал для богатых, и не ошибся.

Новый квартал для привилегированной знати являлся одним из первых кварталов, который видели люди, выходя с Портовой площади. Этот квартал уже сам по себе был похож на маленький город, хотя оказался возведён здесь совсем недавно, когда в старом квартале закончилось место для строительства. По запросу знати городские власти искали новое живописное место в черте города подальше от центра с его дорогой землёй, где можно было бы построить новые большие дома и торговые лавки, и всё-таки нашли его – на месте совсем недавно сгоревшего квартала ремесленников и неоформленных бедняцких складов, который каким-то чудом выгорел тогда весь дотла всего за одну ночь при весьма загадочных обстоятельствах и последовавшей за этим довольно вялой работе городских пожароборцев. Через какое-то время там были отгроханы шикарные дома для новых членов Верховного Совета и служащих всех остальных бесконечных отделений дворца. Любой житель Кальстерга считал каждый такой дом с его выходящими во все стороны широкими балконами, застеклёнными современным высокопрочным стеклом или даже постоянным магическим барьером вместо целых пролётов в стене, и декоративным забором, выполненным из современных материалов – настоящим произведением искусства. Однако проходящий мимо них следопыт видел в каждом из таких домов лишь очередное бесполезное нагромождение, на три-четыре этажа уходившее вверх и раскоряченное вширь. Мельком заглядывая в окна, которые не были занавешены или затемнены магией, Гортер замечал одну только снующую туда-сюда прислугу. И всё же наблюдательный глаз следопыта, не переставая, искал, за что зацепиться, осматривая даже такой однообразный рельеф.