Я видел, как содрогнулась Танталь.

У самой стены лежала, запрокинув голову на мокром сене, наследница Соллей Алана. Вероятно, эта синева на её лице заставила Танталь кинуться, спотыкаясь, схватить руку в поисках пульса, склониться над неподвижным страдальческим лицом…

А что до меня — я и от дверей видел, что девочка Алана попросту мертвецки пьяна.

* * *

Нынешний начальник стражи трепетал перед Эгертом Соллем. Нынешний начальник когда-то имел честь служить под его руководством и не с чужих слов знал, почему городская молва величает господина Солля не иначе как героем. Нынешний начальник стражи строго-настрого запретил писцу даже упоминать в протоколах имя юной Аланы.

Половину прибывших на лодке чужаков препроводили в городскую тюрьму, другую половину — в тюремный же госпиталь; господин Ретанаар Рекотарс, придерживая окровавленный бинт на плече, дал показания о том, что был привлечён к пристани криком о помощи, каковой крик издавался голосом юной девушки; на лодке чужаков найдены были люди и предметы, неопровержимо уличавшие в тяжком преступлении — торговле людьми, а именно женщинами, а именно в портовых борделях. Полковник Эгерт Солль, не дрогнув лицом, подписал протокол как свидетель; госпожа Танталь, потирая пострадавшую шею, дала показания тоже, после чего начальник стражи с поклоном поблагодарил господ за оказанную помощь и разрешил идти на все четыре стороны.

Некоторое время все трое стояли на тёмной улице. До рассвета оставался час, от силы полтора, но затянутое тучами небо не давало надежды увидеть солнце. Скорее будет дождь.

— Вы не отказались от своих намерений, господин Рекотарс? — со странным смешком спросила Танталь.

— Я склонен расценивать случившееся как несчастье, — еле слышно пробормотал тот. — Именно как несчастье, а не как… скажем так…

— А не как позор, — ровно закончил Эгерт. — И напрасно. Потому что это именно позор… И я не уверен, что завтра, придя в себя, моя дочь не проделает чего-нибудь подобного. Если поросёнок ищет грязь — что же, легче высушить все лужи города?!

— Эгерт, — сказала Танталь тихо и укоризненно.

— Болит шея?

— Нет. — Танталь поспешно опустила руки.

— Мы так и будем стоять посреди улицы? — Эгерт Солль усмехнулся. — Господин Рекотарс, может быть, вы согласитесь простить нанесённое вам оскорбление и посетить нас в нашем доме?

— Недоразумение давно заглажено, — кивнул Рекотарс.

И, кивнув, на секунду потерял равновесие.

* * *

Алана спала под присмотром няньки. Старушка дремала в кресле, время от времени вздыхая так, что колебался огонёк свечи; господин Ретанаар Рекотарс стоял посреди гостиной, внимательно разглядывая песочные часы. Танталь давно заметила, что к этим часам у господина Ретанаара была несколько болезненная тяга. Будто бы они завораживали его круговоротом песчинок.

Господин Рекотарс был весь в бинтах. Подраненное «кошкой» плечо, бок, по которому скользнул чей-то кинжал, многочисленные раны и царапины; куртка, заштопанная умелой горничной, нуждалась в стирке. Визитёр, ранее блестящий, теперь еле держался на ногах, и, как ни странно, в таком виде он нравился Танталь куда больше.

Драка на палубе приходила в несоответствие с его позёрством и лицедейством. Собственно, даже глупостью выходка Рекотарса не была — задержав отплытие лодки, он сделал то единственное, что могло спасти Алану. Потому что перехватить судёнышко, идущее по ночной реке, конечно же, можно, но только контрабандисты любят в таких случаях топить запретный груз… В том числе живой…

Танталь передёрнуло.

Там, на проклятой палубе, красавец Ретано не позёрствовал и не врал. Он совершенно сознательно рисковал жизнью за жизнь и свободу чужой ему в общем-то девушки; в том, что Ретано любит Алану, у Танталь по-прежнему возникали сильные сомнения.

Она хотела сказать ему, что он благородный человек. Но вовремя придержала язык: для него это прозвучит оскорблением. Он ощущает своё благородство чем-то вроде кожи, естественным и неотделимым от тела. «Вы благородный». — «А вы сомневались?!»

Но Эгерт, Эгерт-то каков!.. Танталь сумрачно улыбнулась, вспомнив разворачивающееся над палубой весло. Вздрогнула и похолодела, вспомнив трёхгранный кинжал, вонзившийся в тонкое дерево…

— Эгерт, у тебя есть одна особенность. Ты всегда приходишь… в самый нужный момент. Когда без тебя… ну никак.

Солль невесело рассмеялся. Ретанаар временно оторвался от созерцания часов и подозрительно покосился на стоящих рядом Танталь и Солля — интересно, что он подумал?

Танталь вздохнула:

— Эгерт… Это судьба.

Глаза его снова сделались больными и напряжёнными — на мгновение.

— Ты так считаешь?

Теперь уже Рекотарс вздрогнул от их взгляда. Сдвоенного взгляда с одинаковым вопросом-испытанием.

— Эта девочка, — медленно начал Эгерт, — жила спокойно и счастливо… пока ей не исполнилось пять лет. В это время произошли события, о которых долго рассказывать… в которые вы, вероятно, будете посвящены со временем. Случилось так, что в семье произошёл разлад. А потом наш с Торией старший сын, — он особо выделил сочетание «наш с Торией», — наш сын Луар отделился от семьи, сделавшись великим магом, прорицателем… и выйдя на поединок с некоей внешней Силой, которую он только, унаследовавший мощь магов древности, и мог остановить. Случилось так, что Луар навсегда ушёл от нас…

Эгерт запнулся. Танталь смотрела в сторону с таким видом, будто рассказ никак её не касался.

— Мать Аланы тяжело перенесла… то, что случилось, — продолжал Эгерт медленно. — Я… да, я не поддержал её в трудную минуту. На глазах девочки, внезапно потерявшей и отца и брата, её мать оказалась на грани сумасшествия… Бедная Тор. Жизнь могла быть… справедливее к ней. Хоть чуть-чуть… Алане было пять лет. Вы понимаете, господин Рекотарс, что такие испытания не проходят даром. Всё, что творится с Аланой сегодня…

— Понимаю, — сказал Рекотарс поспешно. И кашлянул, будто у него запершило в горле, будто исповедь Солля была ему в тягость.

— Несмотря ни на что, я был бы рад… породниться с семейством Соллей и сделать жизнь Аланы… достойной и… счастливой.

Танталь не могла определить, насколько искренне сказаны эти слова. Ритуальная, приличествующая случаю речь не предусматривает искренности, одну только торжественность…

За окнами набирало силу пасмурное сырое утро.

Он же не мальчишка, думала Танталь, разглядывая красивое породистое лицо. За ним наверняка бегают женщины… разные, в том числе изысканные… в том числе богатые… Неужели он действительно воспылал к девчонке Алане, воспылал настолько, что готов мириться с её совершенно невозможным поведением?!

Не верю, насмешливо сказал скрипучий голос здравого смысла.