— Все хорошо? — спросил Джейк.

— Опять звонил телефон.

— Что?

— Тот же голос. Та же каша из слов.

— Значит, не все хорошо. Может, тебе…

— Нет, не померещилось. Почему он звонит, когда тебя нет? Возьми мой телефон. В следующий раз сам ответишь.

— Спасибо, не надо. Свой есть.

— Кажется, он сказал ля зон. Зона. Может, ошибаюсь. Не знаю. Голос глухой, будто издалека.

— Зона?

— Возможно.

— Все. Хватит. Накатались.

Вечером есть не хотелось. Наведавшись в кухню, Джейк сообщил, что мясо и овощи окончательно испортились. Сельдерей побурел. Картофельные ломтики покрылись серым налетом. Правда, медленный процесс еще продолжался.

Пошли в ближайший бар. Под диск с песнями «Кинкс»[9]пили густое и терпкое темно-красное вино «Мальбек», не удосуживаясь вспомнить его вкус и каково быть пьяным. Любимые мелодии не радовали, словно воспоминания были в тягость. Разговор не клеился; вернулись в номер, приняли душ.

Когда муж вытирался, Зоя хмыкнула, заметив его эрекцию.

— Чудно, — сказал Джейк. — Здесь все время стоит.

— Все время?

— Угу. Нет, после секса опадает, но ненадолго.

— Сказал бы.

— Милая, я не могу постоянно в тебя нырять. Тебе это не понравится.

Зоя вскинула бровь.

В постели они уже давно приладились друг к другу. В отличие от иных женщин, Зоя не использовала физическую близость как средство поставить на своем. Но вместе с тем не была распахнута. Всегда себя контролировала. Плотская любовь не была нормирована, но и не была безудержна. Джейку нравилось проникнуть в нее сзади, или овладеть ею в их садике, или верхом усадить на себя, но Зоя, не разделяя его пристрастий, предпочитала классическую позу. Редкие предложения пошалить в ролевых играх она считала полной дурью.

— Не оправдала твоих надежд, да? — спросила Зоя.

— Вовсе нет, — возразил Джейк.

— Я квелая.

— Неправда.

— Но это не значит, что я тебя не люблю.

— Я понимаю.

— Секс не мерило любви. Иногда у них ничего общего. Вообще ничего.

Обмотавшись полотенцем, Джейк присел на кровать и обнял Зою за плечи:

— Зачем ты это говоришь?

— Потому что здесь я чувствую, что должна высказать все важное.

— А раньше не чувствовала?

— Нет. Во всяком случае, не всегда. Я была беспечна к своим словам, к своим решениям. Беспечна.

— Может, теперь это не имеет значения?

— Нет, имеет! Все имеет значение! Здесь иные правила.

— Похоже, тут мы сами создаем правила.

Зоя вздохнула. Она понимала, что слова ее слегка расстроили Джейка, хотевшего просто потрахаться. С тех пор как сошла лавина, у них не было ни одной пустой ночи. Пауза вовсе ни к чему. Воздержишься сейчас, а потом и в следующий раз, и в следующий. Целомудренные ночи вобьют между ними клин, чего Зоя больше всего боялась.

Она сама точно не знала, когда почувствовала опасность клина. Вероятно, в самые первые дни, когда шли споры, как им отсюда выбраться. Возникло ощущение, что какая-то сила (вроде магнита или антимагнита) очень хочет протиснутъся между ними. Будто некий природный закон, некий здешний ток уподобился разлучнице, что, действуя тихой сапой, желала разбить их союз.

Беременность весьма способствовала такому впечатлению. Зоя исступленно продолжала тесты. Всякий раз, получив подтверждение, что в ней зреет ребенок, она готовилась к вероятному охлаждению отношений с Джейком. Это не имело касательства к любви или нелюбви. В этом мире теней любовь и нежность к мужу, а также обоюдная зависимость друг от друга неимоверно усилились. Но вместе с тем ощущалась некая обратная тяга. Любовь играла роль силы притяжения, но душа подвергалась воздействию центробежных сил.

Зоя пыталась отразить их атаку, и физическая близость была частью ее арсенала. Положив руку на мужнин живот, она лизнула чувствительную точку ниже пупка, отчего Джейк всегда конвульсивно ежился и сейчас тоже дрыгнул ногой. Потом, смочив слюной пальцы, плотно обхватила головку члена, мгновенно отвердевшего.

Затем провела по ней языком и взяла член в рот, почувствовав, как он еще больше напрягся и разбух, в то время как сам Джейк обмяк, отдавшись ее власти. Выпустив член, Зоя раздвинула ноги и оседлала мужа. Из окна лился таинственный высокогорный свет, в котором зубы и красноватые белки Джейка сияли, а кожа обрела красивый смуглый оттенок.

Ты такая сексуальная, однажды сказал он, что даже у мертвого встанет. Сейчас Зоя это подтверждала. Она привстала и насадилась на член, чуть всхлипнув, когда вагина его приняла. Занавесившись длинными прядями, Зоя вдыхала запах мужниных волос и пота. Точно дым или призрак, в комнате клубился аромат соития. Опершись ладонями о белую стену за изголовьем кровати, Зоя пустилась в неистовую отчаянную скачку, словно любила в последний раз. Согласуясь с ее толчками, спинка кровати колотилась о стену, но Зоя не ослабила натиск, даже когда ощутила, что Джейк, содрогнувшись, извергся в опустошительном оргазме. Продолжая безумную гонку, она вдруг почувствовала, как стена под ладонями истончается и крошится, превращаясь в холодный снежный наст с зияющей воронкой, из которой высунулась мужская рука, ледяной хваткой вцепившаяся в ее горло, чтобы, удушив, сорвать с Джейка. Задыхаясь, Зоя издала вопль, в котором был не восторг, но ужас.

— Что случилось? — подскочил Джейк. — Что?

Рука разжала хватку, и снежная вихревая воронка закрылась, вновь став оштукатуренной стеной спальни.

Джейк обеспокоенно вглядывался в Зоино лицо, держа его в ладонях.

Зоя посмотрела на мужа, перевела взгляд на стену:

— У меня видения, Джейк… видения…

— Какие?

— Кошмарные.

— Расскажи.

Зоя покачала головой. Она узнала руку, вылезшую из стены. Узнала по кольцу на среднем пальце и маленькому шраму на тыльной стороне ладони.

Оба молчали, Джейк поглаживал ее волосы. Зоя прикрыла глаза, но было видно, что она встревожена.

— Спи, моя хорошая, спи.

— Не могу. Хочу высказаться.

— Звучит устрашающе.

— Такое чувство, будто избавлюсь от колючки под кожей. Речь о Саймоне.

— Угу. Нашем шафере. Я все знаю.

Зоя сморгнула:

— Всегда боялась, что тебе известно.