Есть и прямо противоположные места — маленькие уютные городки с крепкой общиной, исправными налогоплательщиками — люди, которые потратились на недвижимость и не собираются продавать ее за двести долларов. Должности прокурора и шерифа выборные — потому они голосуют за самых жестких и непримиримых.

Потом было дело Флойда. Белые полицейские — садисты, задерживали черного с плохим рекордом — то есть с судимостями. Копы, кстати, — у каждого компьютер в машине, они тут же пробивают — людей, номера машин и действуют соответственно. Если бузит, например, белый глава семейства без криминального рекорда[31] — то его могут просто домой отвезти, штраф выписать — это все же избиратель. Если же черный с рекордом — отыграются по полной. Тут еще надо понимать, что в США нет ни УПК, ни закона о полиции — обращение с задержанными регламентируется везде внутренними нормами полицейского участка, берутся так же во внимание многочисленные судебные прецеденты. Но по факту это привело к тому что «безопасность офицера на первом месте» и соответственно в любой спорной ситуации он имеет право стрелять на поражение.

Во Флойда не стреляли. Положили на землю, надавили коленом на шею — он в итоге задохнулся. В стране начался черный мятеж, поддержанный и многочисленными белыми левыми демократами. В некоторых городах — в том числе и на родине Флойда — было введено осадное положение, по полицейским просто стреляли на улицах. Заговорили о системном расизме, хотя проблема не в расизме — а как раз в отсутствии закона о полиции, общего для всех и концепции officer safety first. Не хочешь рисковать — так не иди в полицию. В Нью-Йорке до отрытого мятежа не дошло — но население отнеслось к полиции крайне враждебно, город какое-то время вообще не патрулировали. По некоторым статьям — количество преступлений возросло в сто и более раз: это как раз подскочили в город черные братья с окрестностей и принялись грабить и убивать. Тут как раз выборы проиграл Трамп, пришел Байден с его левыми демократами — и началось внедрение в полицию на руководящие должности черных, открытых педерастов, трансвеститов. О профессионализме речи не шло, главное — нетрадиционность. Это называлось «поощрение разнообразия». Вкупе с резким ухудшением экономической ситуации — резко выросла преступность, в том числе в крупных городах.

И вот сейчас американцы задумались о том, что все зашло куда-то не туда. И сильно не туда. И чтобы выправить ситуацию, нужен жесткий прокурор. А тут еще и президент восьмидесяти лет от роду, и очевидный кадровый кризис у демократов. Вот и всплыл Ла Бонт, «прокурор-смерть», губернатор Луизианы.

Но надо сказать, что шансов на Белый дом у него мало. Он и сам это понимает. Луизиана — не слишком-то популярный и успешный штат, отсюда никто не избирался. Но он начал президентскую кампанию не в расчете на победу — он хочет присоединиться к победителю и получить должность. Вице-президент, генпрокурор, госсекретарь. И уже потом, через четыре или восемь лет, уже засветившись на федеральном уровне — идти уже на решающий штурм Белого дома.

Демократы прекрасно понимают угрожающую им опасность — 2024 и пытаются выбить из гонки максимальное число республиканских претендентов. Либо даже хитрее — найти компромат, допустить объединение того же Ла Бонта с лидером гонки — и вот тогда грохнуть этим компроматом обоих.

По каким-то причинам им нужен я. Причем я понимаю по каким — ФБР расколото, они не могут доверять всем своим. Любой может быть республиканцем и нарушить план — или, по крайней мере, предупредить.

США, Луизиана. Нью-Орлеан. 25 марта 2023 года

Еще Владимир Ильич Ленин в свое время открыл очень важный общественный закон: нельзя жить в обществе, и быть свободным от него. Сейчас это конечно не совсем так. Если тебе не нравится общество, в котором ты живешь, ты продаешь квартиру и покупаешь билет на самолет. Но в случае с Америкой — это не пройдет: она тебя достанет. Всегда и везде. Вы, кстати, знаете, что США — единственная страна в мире, где от американцев требуют платить налоги даже за те доходы, которые они получили за пределами США? А знаете, почему? Потому что они могут.

Вот и я. Я здесь уже много лет, я многое получил от этой страны и старался как можно меньше дать. Но в конечном итоге — Америка догнала и меня…

В Новый Орлеан я приехал на автомобиле. Я здесь бывал не раз — первый раз до урагана Катрина, разрушившего большую часть города. Многое, конечно, с тех пор изменилось — люди уехали, Новый Орлеан и сейчас похож на Детройт. Здесь не Россия, МЧС нет, помощь пострадавшим не оказывают — а дома в бедных кварталах такие, что дунул-плюнул — и нет его. Тогда наводнением большую часть города просто снесло. А дальше… Есть страховка — повезло. Нет — живи в машине или под мостом, всем на твои проблемы плевать…

Новый Орлеан — это один из двух французских городов на континенте, второй — это канадский Квебек. Луизиана перешла под контроль Испании, а потом была куплена США — но тут, если честно, мало что изменилось. Американского здесь мало, это город, где смешалась Европа и Азия. Негритянские рабы, креолы, испанцы, белые с европейскими корнями — и чисто европейская история жестокости. Сколько здесь живу, сколько убеждаюсь, американцы — дети по сравнению с нами. Их осада Аламо, которой они гордятся, как мы Сталинградом, — там за всю осаду погибло меньше людей, чем в Сталинграде гибло за день…

С тех пор, как я пересек границу Луизианы, — всё постепенно стало меняться. Обычные дороги — уступили место многомильным мостам, проложенным над болотной топью, стали появляться настоящие джунгли, которых в Техасе не увидишь. Химические заводы — в Луизиане их полно — казались какими-то монстрами, с которых содрали кожу — рядом с ними ютились хижины рабочих. Здесь почти никто не строит капитально. Какой смысл, если все снесет ураганом или наводнением или потеряешь работу и придется все бросать и ехать дальше. Многие дома на сваях, те которые на реках — рядом припаркованы лодки. Машины, многим по двадцать, по тридцать лет, на всем печать нищеты. Луизиана в отличие от Техаса и от Аризоны — штат бедный, богатых здесь почти нет, а если и были — Катрина унесла прошлое благополучие. Многие округа от удара стихии так и не оправились, несмотря на то, что пятнадцать