Кто знает?

Брукс?

– Да?

То, как она раскачивалась взад-вперед, убивало меня. Она была просто безумно красива. И я готов был поклясться, что она совсем этого не понимает.

У нее в руках остался всего один листок бумаги.

Раздень меня.

Я шагнул ближе к ней, запустив пальцы в ее волосы.

– Ты уверена? – спросил я. Она кивнула. Я поцеловал ее в шею и медленно лизнул кожу. Проследовал губами вниз по ключице, целуя каждый миллиметр ее кожи. Когда я добрался до бретельки платья, спустил ее вниз, слегка покусывая кожу. С ее губ сорвался легкий вздох, и один этот звук заставил меня хотеть ее еще больше.

– Мы будем делать это медленно. Нам незачем торопиться, – сказал я, зная, что это ее первый раз. Я спустил вторую бретельку с ее плеча, и свободное платье скользнуло на пол. Я отступил назад, изучая ее тело. Ее белый кружевной лифчик не подходил к розовым хлопчатобумажным трусикам, но почему-то был идеален. У нее были стройные и длинные ноги. Она стояла, опустив руки. – Ты красивая, – прошептал я.

Она шагнула ко мне, взяла мою рубашку, стянула ее через голову и бросила поверх платья. Когда она расстегнула мой ремень, я снял туфли и носки. Она расстегнула молнию на моих джинсах, и они упали на пол.

Мэгги внимательно изучала мое тело, пока я изучал ее. Ее пальцы пробежали по моей груди, двигаясь все ниже и ниже, к краю моих боксеров. Я закрыл глаза, когда ее большой палец коснулся члена, и она медленно начала поглаживать меня через боксеры.

– Мэг… – я застонал, чувствуя, как ее пальцы начали двигаться увереннее. Ее свободная рука обхватила край моих боксеров, и, когда она начала стягивать их вниз, я открыл глаза. Она опускалась на колени. Ее руки дрожали, и моя рука скользнула под ее предплечье. – Мэгги, что ты делаешь?

Она в замешательстве посмотрела на меня.

– То есть, – я хихикнул. – Я знаю, что ты делаешь, но не нужно… – Я поставил ее на ноги. Я запустил пальцы ей в волосы. – Я знаю, что это твой первый раз.

Ее взгляд стал смущенным. Она начала отворачиваться от меня, но я повернул ее обратно и взял за руки.

– Кто тебя этому научил? Шерил?

Она дважды сжала мои руки.

Как же я это ненавижу. Как я ненавижу то, что ей казалось, что она должна делать определенные вещи из-за того, что их делали другие.

– Пять минут? – спросил я, отступая от нее.

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и отступила назад. Когда ее глаза снова открылись, она улыбнулась, расстегнула лифчик и бросила его на пол. Я стянул боксеры, отбросив их влево. Ее трусики скользнули вниз по красивым бедрам, и она переступила через них.

Ее рука взлетела вверх, и она кивнула. Пять минут.

Мы стояли и смотрели друг на друга. Пять минут, чтобы забыть обо всех страхах. Пять минут, чтобы вспомнить, кто мы такие. Пять минут, чтобы найти свой собственный путь, свою собственную историю.

Когда прошло пять минут, я взял Мэгги за руку и повел ее к кровати.

– Мэгги… – Я целовал ее губы. – Мы не обязаны делать то, что делают другие. – Я поцеловал ее шею. – Мы не они. Нам не нужно следовать их указаниям. – Я поцеловал ее в ключицу, и она закрыла глаза, когда я двинулся вниз по ее телу, целуя каждую клеточку, пробуя на вкус каждый уголок. – Ты не обязана все делать определенным образом.

Я развел ее ноги в стороны, целуя бедра. Мой рот коснулся ее кожи, и она запустила пальцы в мои волосы.

– И ты всегда можешь ущипнуть меня или ударить, если захочешь остановиться.

Она выгнула бедра навстречу моему рту, демонстрируя, как сильно она хочет, чтобы я продолжал, беззвучно умоляя меня попробовать ее. О, как я этого хотел. Я поднял на нее глаза, и она посмотрела на меня. Она следила за каждым моим движением, и я хотел, чтобы она все видела. Я хотел, чтобы она смотрела, как я исследую ее тело, пробую его на вкус, люблю его. Мы с ней не следовали ни чьим-то правилам, ни чьим-то конспектам. Мы писали свою собственную историю.

Наклонившись вперед, я провел языком по ее губам, скользнул пальцем глубоко внутрь и показал ей первую главу.

Мэгги

– Я не могу в это поверить! Просто не могу.

Вечером следующей субботы у нас в гостях были мамины подруги. Раньше они учились вместе в старших классах, но поскольку теперь разъехались по разным штатам, встречаться получалось только раз или два в году. Но мне казалось, что и это было чересчур. Всякий раз, когда они приходили к нам домой, я старалась, чтобы меня не заметили. Они не самые лучшие люди на свете. Их было пятеро, включая маму. Я не могла понять, зачем они ездят на эти встречи через полстраны: несмотря на то что они когда-то вместе учились, они терпеть друг друга не могли. Казалось, что бы они ни обсуждали, они соревновались друг с другом. Если дочь Лорен научилась ходить в десять месяцев, то в девять месяцев дочь Венди научилась водить машину. Если Ханна могла пробежать пять километров, то Дженис – десять километров за меньшее время.

Но их самой любимой темой для разговоров была я. Когда речь заходила о моем молчании, все они становились самыми настоящими экспертами в том, каково это – быть немым.

Тем вечером я сидела на верхней ступеньке лестницы и слушала, как они обсуждают меня. Мне так хотелось, чтобы пришел Брукс, но он с ребятами был на концерте какой-то «супер-инди-андерграунд-группы» в какой-то дыре. Он присылал мне видео с концерта. Народу там было как в консервной банке. А еще там было невероятно шумно. Всякий раз, когда камера была направлена на него, я видела его легкомысленную улыбку и влюблялась в него еще сильнее.

Я хотела быть с ним, чувствовать, как он обнимает меня, полностью растворяться в звуках музыки. В видео я видела, как Стейси раскачивается взад и вперед под музыку с Кельвином, и мне казалось, что я эгоистка – потому, что меня не было рядом с Бруксом, и потому, что я не могла делать то, что делают нормальные пары.

– У нее правда есть парень? – спросила Лорен, допивая вино из бокала и доливая туда еще. – Как это вообще… возможно?

– Кто это? – прогрохотала Венди.

– Брукс, – небрежно сказала мама, макая чипсы в соус.

– Какой Брукс? – снова прогрохотала Венди.

– Гриффин.

– Что? – завизжали все четыре женщины разом.

– Быть не может, – сказала Дженис. – Брукс ведь… довольно популярен у девушек, да? Я понимаю, он навещал ее каждый день по доброте душевной, но встречаться? Быть того не может.

– Он здоров? – спросила Лорен. – Ну, знаешь, с учетом состояния Мэгги.

– Что? – спросила мама.

– Ну, понимаешь, ее травма. Я так, к слову. Я как-то читала статью… – начала Лорен.