— Но ведь это было так давно, — легкие начинают теплеть, как при удушье. Но пока еще можно дышать.

Вот только хватит ли сил добраться обратно?

— Больше трех тысяч лет назад. Когда я ушел с земли, то тритоны сделали меня своим божеством… Что же, пусть. Они стараются меня не беспокоить, а я иногда прихожу к ним на помощь и загоняю в их просторы рыбу. А сейчас… Сейчас я чувствую за них некоторое беспокойство.

— Ты отдашь мне щит Мантиры? — решается спросить Людмила в лоб, пока не поднялась третья волна ила.

Великий Кракен снова застывает в раздумьях. Успокоенные сардины возвращаются и снова начинают разглядывать Людмилу застывшими глазками. Смотрят, как на возможный ужин? Или они питаются только планктоном и растительностью? Хотя нет, как-то девушка смотрела передачу по образовательному каналу и там было упомянуто, что сардины не брезгуют креветками и мелкими моллюсками. А Людмила вряд ли походит на креветку…

— Ты так и не ответила на мой вопрос, — слышится голос после долгой паузы. — Зачем он тебе?

— Я хочу стать Святой ведьмой и отомстить за смерть родителей, — цедит сквозь зубы Людмила. — Хочу отомстить тому, кто является одним из верховных инквизиторов. Одним из тех, кто убивает именем твоего брата.

— Что же, это решает дело. Я отдам тебе щит. Все равно после твоей смерти он вернется ко мне. Я помню, как совсем недавно приплывала похожая на тебя девушка… И как щит вернулся с каплями ее крови. Возьми его и… я надеюсь, что твоя месть свершится!

Из темноты вверх начинает подниматься золотой кругляшок. Он становится все больше и больше. Стайка сардин исчезает вдали, когда возле Людмилы зависает круглый щит с диковинным орнаментом — ветви виноградной лозы по окаемке, а в центре равносторонний треугольник… Но треугольник не с продольной вертикальной полосой, как изображают знак Великого мученика, а поперечной, делящей треугольник на две фигуры — еще один треугольник и равнобедренную трапецию.

Людмила чувствует, что крепкий захват присоски слабнет и она оказывается на свободе. Дотрагивается до щита и чувствует легкое покалывание в кончиках пальцев, словно щит обнюхивает ее и примеряется к новой хозяйке. Она сжимает ременную рукоять и чувствует дрожание, потом щит успокаивается — он признает ее. Легкие уже горят, а где-то наверху светит далекое солнце. Если сейчас рвануть вверх, то получится ухватить заветный глоток воздуха…

— Спасибо, Великий Кракен… То есть, спасибо тебе, Средний, — Людмила кланяется перед коричневато-зеленой скалой.

— Это тебе спасибо за предупреждение. А сейчас закрой глаза и просчитай десять стуков сердца. Глаза не открывай ни в коем случае.

— Зачем?

— У тебя заканчивается запас заговоренной жидкости. Если я не перенесу тебя к суше, то щит вернется ко мне гораздо быстрее, чем предполагалось.

Снизу вновь слышится ворчание и поднимается туча ила. Людмила кивает и закрывает глаза. Кракен так смеялся…

Красные розы

Людмила входит в холл гостиницы с улыбкой. Да, у нее получилось! И пусть ее рвало на берегу, когда вода начала выходить из легких. Пусть сломался ноготь, когда она закапывала щит на берегу и делала себе отметку, чтобы можно было впоследствии легко отыскать. Пусть в волосах скрипит песок, а на коленке царапина от заколдованного металла, главное — у нее получилось!

Когда она открыла глаза после отсчитанных ударов сердца, то обнаружила себя на берегу, возле того самого камня, где лежала спрятанная одежда. Ветерок прохаживался по влажной коже. Великий Кракен смог перенести ее на большое расстояние так, что она даже не почувствовала движения. Когда она обернулась, то вдалеке увидала большое щупальце, плавно погружающееся в море.

— Вас спрашивал верховный инквизитор, — говорит с улыбкой портье. — Он оставил вам записку.

— Спасибо большое, — говорит Людмила, когда берет конверт. — А… А больше никто не спрашивал?

С затаенной надеждой она ожидает ответа портье, но тот лишь разводит руками. Возможно, что-нибудь ее ждет в номере? Или у Фердинанда так много дел, или он остался недоволен ответом Людмилы?

По пути она вскрывает конверт, а там всего несколько слов: «Я буду в 9 утра. И у меня будет мало времени». Да уж, потом явно будет не до нее — тритоны подготовятся ко встрече. Людмила еще раз улыбается своим мыслям.

В комнате все на своих местах, ничего не тронуто. Вот только белые розы изменили свой цвет на красный. Все тот же букет, но теперь они уже не смертельно-бледные, а алые, как капля крови. И чуть изменили аромат, если сначала они пахли чувственно и проникновенно, то теперь от роз исходит запах страсти. Такой запах можно ощутить от любимого мужчины, которого давно не видела, и теперь остались наедине…

Людмила вдыхает и чувствует, что усталость от поездки пропадает, а взамен приходит нечто бодрящее и возбуждающее. Словно она приняла эликсир страсти, который отключает мозг и делает из человека крайне похотливое существо, желающее только близости. Мелкая дрожь пробегает по спине и внизу живота появляется приятное томление. Людмила не может сдержать улыбки.

Картонка с одной лишь буквой «Ф» находится под чарующими розами. Всего лишь буква, которая добавляет возбуждения к тем ласковым волнам, которые расходятся по телу. Неужели розы обрызганы феромонами? Вряд ли. Скорее всего это специальный вид роз, которые меняют цвет и запах. Раз в день они становятся другими, когда в вазу добавляется таблетка «аспирина». Людмила знает о таких, и завтра они должны пахнуть нежнонежно. Будут пахнуть «дыханием ангела», как говорила ее мама, когда отец принес три таких цветка домой. Маленькая Людочка тогда не понимала возбуждающего запаха, зато прекрасно понимает сейчас. И цветы… Отец принес их как раз перед арестом…

Как пахнет «дыхание ангела» я так и не узнала…

Людмила встряхивает головой, чтобы прогнать грустное видение. Нет, сейчас день хороший и он должен хорошо закончиться. Людмила заслужила немножко удовольствия. Сейчас она смоет морскую соль и уляжется на кровати. А там крепкий сон и утреннее посещение верховного инквизитора. После этого визита она сможет отправиться домой.

Уже дома в ход пойдут сапоги Круатоса, и щит вскоре займет свое место среди других артефактов. Все происходит как нельзя лучше…

Упругие струи воды скользят по телу, которое никак не хочет покидать возбуждение. Аромат роз проникает и в ванную. Людмила думает о Фердинанде, о его глазах, улыбке. Что он сейчас делает? Где он сейчас?

Сквозь прозрачную шторку, по которой ручейками стекает вода, Людмила видит, как медленно приоткрывается дверь…

Кто это? Друг, враг?

Через открытую дверь проникают дурманящие волны цветов.