Грустить девушка не желала, хоть она немного подустала выслушивать компанию друзей графа Николаса. Ей хотелось танцевать, поэтому она обратилась к своему потенциальному жениху:

– Милорд, вы не окажете мне честь своим танцем? Помнится, вы обещали потанцевать со мной ещё в начале этого вечера. – Притворно ласково говорила она. Но Николас лишь вскинул удивлённо брови и с самым невозмутимым видом произнёс:

– Должно быть, вы что-то перепутали, мадемуазель. Я нисколько не люблю танцы и вряд ли мог вам обещать танец. Я считаю, что это пустая трата времени и человеческих сил. С танцами люди глупеют. – Несколько криво улыбнулся он, пытаясь вновь унизить Адриану. Девушка пообещала себе, что постарается вести себя самым надлежащим образом и не позволит эмоциям одержать верх, но сейчас терпение покинуло её и она бросила ему в ответ:

– Ох, так могут говорить лишь те, кто абсолютно не умеет танцевать. – С издёвкой заметила Адриана и, развернувшись в другую сторону, отправилась на поиски новой компании. К полуночи ей всё-таки удалось протанцевать несколько сетов с различными симпатичными друзьями французского короля, которые даже не пытались скрыть своего очарование её особой, так что в итоге Адриана повеселела и позабыла об источнике её раздражения.

Даже после полуночи все продолжали танцевать, пить, петь песни и наблюдать за игрой актёров. Адриана заметила, что нескольким гостям были преподнесены высокие кубки с горячим напитком и записки. Она заворожено наблюдала за тем, как эти люди, один за другим, выходили из залы и отправлялись куда-то за поиском новых приключений.

Девушка знала, что король Франции, как и его лучший друг, были великими выдумщиками и предпочитали устраивать что-то поистине экстраординарное для гостей, как, в общем, и для себя. Адриана не сомневалась, что «этим избранным» было дано право испытать на вкус новые ощущение, невиданные ими ранее физические блаженства. Ей было так интересно, куда же именно следуют эти гости, что она чуть было не последовала за одним из них. И даже Чарльза куда-то увели.

Ей стало досадно, что её считают недостаточно «выдающейся» или богатой для подобного рода развлечений. Разгорячённая приятным времяпровождением за танцами, она предпочла бы приоткрыть занавесу тайн иной стороны французского замка, где нет условностей и запретов, где каждый получает то, что желает. Но, к её собственному удивлению и радости, к ней подошла какая-то танцовщица и вручила записку с кубком. Горячий напиток полагалось выпить сразу же. Адриана почувствовала во рту приятный сладкий привкус винограда, но выпитый ею напиток не был вином. Горло резко обожглось, но она почти не почувствовала боли, так как по телу уже начал растекаться одурманивающий алкоголь. Всё тело расслабилось, напряжение спало и ей показалось, что, если бы кому-то вздумалось толкнуть её, она бы упала, не в силах ничему сопротивляться.

В записке были нарисованы стрелочки, указывающие, вероятнее всего, путь к оазису наслаждений. Девушка пришла в восторг от того, что и она будет вовлечена в занимательную авантюру, и только бурная фантазия помогала ей представить то, что ждёт её дальше. Она прошла по коридору в одну из отдалённых комнат замка, которая по площади была значительно больше танцевального зала и увидела перед собой большую ёмкость с горячей душистой водой. Из него исходили такие приятные ароматы, что было трудно сдержать себя и не нырнуть в воду. Адриана вдруг заметила, как рядом с ней появилась та танцовщица, которая передала ей «ключ» к этому месту. Она улыбалась и таинственно молчала, словно желая, чтобы девушка сама поняла, что ей необходимо сделать. Но Адриана уже терялась в собственном сознании и не могла догадаться, что от неё ждут, поэтому также молча стояла, силясь не упасть от головокружения. Танцовщица терпеливо ждала, но вскоре была вынуждена сама подойти к Адриане и начать снимать с неё одежду. Дочь посла понимала, что нужно было отпрянуть, но она не могла даже пошевелиться. Когда восточная молодая девушка сняла с неё платье и нижнюю сорочку, и Адриана оказалась нагая перед ней, она взяла нежно её за руку и повела к ступенькам огромной ванны. Адриана знала, что это была какая-то часть развлечений, уготованных ей, поэтому она предпочла больше не упрямиться и сама погрузилась в воду. Тело её как будто бы было отделено от её собственных желаний и мыслей, а сами мысли улетели далеко, за пределы этого замка. Это состояние встревожило бы девушку, если бы она сейчас была способна на какие-либо чувства.

Танцовщица ушла, оставив Адриану наедине с собой. Вдруг дочь посла подумала о том, что, возможно, это и есть подарок гостям – возможность покупаться в чистой душистой воде ванны. Конечно, она ожидала чего-то большего, но поспешила не огорчаться, так как что-то говорило ей о том, что это, наверное, не всё. Быть может, сейчас к ней присоединится кто-то из тех симпатичных друзей короля и тогда она уже не будет одна. К её изумлению, в комнату зашло сразу несколько людей: и все они были мужчинами. Среди них был и Чарльз, и короли двух могущественных королевств, и её самовлюблённый жених, и прочие друзья королей. Все они смотрели на испуганную и обездвиженную нагую девушку в воде.

Адриана не знала, что ей делать. Её лицо покрылось не щадящей багровой краской. Хотелось провалиться сквозь землю, и остаться там, в подземелье навсегда. Все мужчины были так же опьянены, как и девушка, поэтому после секунды замешательства, они начали реготать и смеяться с бедной Адрианы, которая закрывала руками все интимные места своего обнажённого тела. Ей захотелось взреветь, уйти под воду и захлебнуться, лишь бы не чувствовать такого стыда, пожирающего её изнутри.

Как такое могло произойти? Она неправильно расшифровала код записки или же всё это было запланировано для того, чтобы высмеять её перед всеми и опозорить? В последнее верилось более всего, так как по довольному выражению лица графа Николаса Адриана поняла, что увиденное его совсем не удивило. Чарльз был тоже крайне смущён, но вместе с тем в высшей степени возмущён поведением прочих мужчин, так что не преминул обратиться к ним всем и приказать им удалиться из комнаты. Но те его как будто не слышали, продолжали смеяться, похотливо рассматривать тело Адрианы, плескать в неё воду, дразня её выйти из ванной.

Тогда принц осмелился бросить вызов всеобщему веселью: он снял с себя верхний камзол и прямо в одежде спустился по ступенькам в воду. Адриана не испугалась, когда он оказался рядом, ведь только ему она могла доверять. Он обернул её камзолом, чтобы скрыть нагое тело и, взяв её на руки, вышел с ней из воды. Мужчины пришли в изумление от того, как вёл себя Чарльз с Адрианой. И даже его отец неодобрительно цокнул, когда он с девушкой на руках вышел из комнаты. Девушка крепко сжала молодого мужчину за шею, так как боялась, что он выпустит её, а ей так этого не хотелось. Слёзы тут же потекли ручьём по её покрасневшим щекам, как только они скрылись ото всех в другой комнате. Чарльз не обращал внимания ни на слёзы девушки, которые капали ему на грудь, показавшуюся из-под мокрой нижней рубашки, ни на её дрожь во всём теле, которая создавала впечатление, будто девушка не рыдает, а бьётся в конвульсиях.

Они дошли до покоев принца, он зашёл с ней в спальню, опустил её на диван и отдал приказания слугам, чтобы те растопили огонь в камине и принесли чистую одежду Адриане из её спальни. Чарльз вышел, чтобы девушка смогла вытереться полотенцем и переодеться, и, когда он зашёл обратно в комнату, то застал дочь посла у камина, тщетно пытающуюся согреться и скрыться от собственного позора. Она всё ещё плакала, но слёзы её были бесцветными, лишь горьковатость, которую они придавали её губам, напоминали о том, что они вообще текли. Чарльз был всё ещё мокрый, но его как будто даже не заботило это. Он подошёл к Адриане, взглянул на неё обеспокоенно, словно ей всё ещё угрожала какая-то опасность, но она даже не посмотрела в его сторону. Она никак не могла «отойти» от удара, пережитого ею и избавиться от головокружения, одного из побочных эффектов выпитого ею напитка, который до сих пор не выветрился и давал о себе знать. Адриана вдруг заметила Чарльза и взглянула на него так, будто она была рабыней всё это время, а он оказался человеком, который только что дал ей свободу: