Я молча пожал плечами. Ничего в голову не приходило.

– Ладно, – сжалился профессор. – Чем животные лучше людей? Какие у них преимущества перед человеком?

– Быстрее, ловчее, сильнее…

– Нет, друг мой, так не пойдет. Ты же сам только что спрашивал, зачем я тебе рассказывал о внутренних свойствах и характере животных. А сам тут же «сползаешь» на физические качества.

– Так внутри же они ничем не лучше нас, даже самое умное животное тупее самого тупого человека.

– Ну вот, ты сам все и сказал! – торжествующе воскликнул профессор.

– По-вашему выходит, что тупость – это преимущество?!

– Если ты воин, то все, что у тебя есть, – это твое преимущество. Если ты умный, то твое преимущество – это ум. Если тупой – то тупость.

– Ну с умом я понимаю. Но какое у меня будет преимущество, если я стану тупым, как животное?

– Тупость, кстати, в некотором смысле несомненное преимущество. Доказано, что чем человек тупее, чем ниже у него интеллект, тем выше у него болевой порог. Чем человек тупее, тем меньше у него способность фантазировать и тем меньше он будет «прокручивать» в уме ситуации, которые не имеют ничего общего с реальностью и являются плодом его воображения. Ты, как я понимаю, водитель с немалым стажем и должен знать, что лишняя фантазия для человека за рулем совершенно ни к чему. Иначе он, увидев однажды аварию, представит, что и с ним подобное может случиться, и такого себе навоображает, что никогда больше не сядет за руль.

Но вернемся к нашим животным. Они, кстати, не такие уж тупые. Все, что им нужно для жизни, они понимают и выживают там, где человеку не выжить. А человеку его «лишний» ум часто мешает жить хорошо. Как ты думаешь, бывает ли животное в плохом настроении?

– Я по этому поводу ничего не думаю, я ведь, к счастью, вроде не совсем животное.

– Тогда я тебе скажу: если животное сыто, если ему не холодно, если оно хорошо себя чувствует, если у него ничего не болит, то оно в принципе неспособно быть «не в духе». Оно живет «здесь и сейчас», оно не вспоминает, насколько голодным был прошлый год, и не беспокоится о том, добудет ли оно пищу завтра. Представь себе домашнего кота. Когда он наелся и набегался (можно сказать, удовлетворил потребности тела), он пребывает в покое, а не ищет приключений на свою наглую усатую морду.

С человеком все не так. Его «лишний» ум все время пребывает в беспокойстве, он никогда не перестает думать, несмотря на то что все уже тысячекратно продумано. Ум не дает человеку пребывать в покое даже тогда, когда все хорошо и можно расслабиться и наслаждаться жизнью.

Надеюсь, теперь до тебя дошло, что все эти «сказки» про зверей нужны лишь для того, чтобы ты понял, что должен научиться правильно пользоваться умом. Точнее, не пользоваться им без необходимости. Я не говорю тебе, что ты должен превратиться в какую-то «тварь бессловесную», но если ум тебе в какой-то момент «не нужен», «отложи» его в сторону и просто «будь». В общем, «если у тебя есть фонтан, заткни его; дай отдохнуть и фонтану». Замени слово «фонтан» на слово «ум» и ты поймешь, о чем я говорю. Я прекрасно знаю, что это очень трудно, но ты говоришь о высших уровнях практики, а тут уже ничего не бывает легко.

«Хорошенькое дело, – подумал я, – заткнуть ум». А потом вспомнил, каким мудрым выглядел дядин кот по кличке Пижон, когда величественно возлежал на ковре посередине комнаты. Не представляю, что он чувствовал и о чем думал (и способен ли он думать вообще), но чего-чего, а беспокойства в нем в тот момент и в помине не было. Он выглядел (да, впрочем, и вел себя) заметно мудрее, чем я со всем своим умом, в котором что-то постоянно «кипело, варилось и булькало». «Ладно, – подумал я, – начнем с того, что не будем излишне беспокоиться по поводу лишнего беспокойства. Отложим пока профессорское наставление в сторонку, а потом на досуге обдумаем».

А Сергей Михайлович тем временем уже говорил совсем о другом.

– Ты сам видишь, что система построена «прерывисто», по принципу: плавные, мягкие движения, перемежаемые застываниями в статической позиции (короткими «стояниями в столбе»). Тебе не кажется это странным? Ведь, например, про твой любимый Тай-Цзи-Цюань ясно сказано, что он «подобен большой реке, которая течет, не прерываясь».

– Честно говоря, совершенно не кажется, потому есть еще одно правило: «Даже если усилие-Цзинь прервалось, то мысль не прерывается. Даже если мысль прервалась, дух-Шэнь может соединить».

– Все так и есть, молодец, – похвалил меня Сергей Михайлович. – Но это слова из старых трактатов, которые никогда не бывают понятными, их специально так писали, чтобы те, кому не положено, не могли не только постичь смысл сказанного, но даже догадаться, о чем вообще идет речь. Так что лучше простыми словами расскажи мне, как ты себе это представляешь, чтобы я был уверен, что ты все понимаешь правильно.

– Легче легкого. Еду я в машине, стал на светофоре. Машина стоит, но мотор продолжает работать на холостом ходу, то есть даже при прекращении внешнего движения внутреннее движение не останавливается. Допустим, все же мотор заглох. На этот случай в кабине есть водитель, который поворачивает ключ в замке зажигания, возобновляя тем самым внутреннее движение, которое может в любой момент перейти в движение внешнее, стоит лишь отпустить сцепление и нажать на газ.

– Вполне приличная метафора, – кивнул профессор. – А если для нашего случая?

– Для нашего случая это означает, что я всегда нахожусь в полном осознании и, даже остановившись, могу в любой момент снова прийти в движение.

– А находясь в движении, можешь в любой момент остановиться, – закончил Сергей Михайлович. – И получается у тебя сплошной Инь-Ян, – улыбнулся он.

– Как ты думаешь, из чего состоит комплекс Пяти зверей? – неожиданно спросил меня профессор.

– Как это из чего? – удивился я такому простому вопросу. – Из формы открытия и пяти «звериных» форм. В общем, из шести форм.

– Принципиально неверно, – отрезал Сергей Михайлович. – Обязательно ли делать весь комплекс или ты можешь сделать отдельно любую форму, когда захочется?

– Конечно, могу, своя рука владыка.

– А каждая форма даже при выполнении в комплексе начинается с поднятия и опускания рук, так сказать, «малого или упрощенного открытия», запускающего Ци, а завершается тем, что ты складываешь ладони на животе (выполняешь «закрытие»), собирая тем самым Ци в Дань-Тянь и одновременно успокаивая ум. Таким образом, получается, что каждое упражнение представляет собой крохотный, но полностью завершенный комплекс: открытие (подъем Ци, пробуждение ума) – работа (с телом, умом и энергией) – закрытие (собирание Ци в Дань-Тянь и успокоение ума).

И выходит, что Пять зверей состоят не из шести форм, а из шести комплексов. Звучит громковато, но это факт.

Перед тем как более подробно объяснять форму открытия (или, как я ее для себя прозвал, «нулевую» форму), Сергей Михайлович попросил меня показать, как я делаю форму Тай-Цзи-Цюань. Я честно, как умел, показал стиль Чэнь и стиль Ян.