Пить можно всем, необходимо только

Знать: где, когда, за что и с кем и сколько.

Так вот, я преобразовал этот стих в простой и полностью рабочий рецепт похудения, с помощью которого уже сбросили вес несколько моих знакомых. В моей трактовке он звучит так:

Есть можно всё и всем, необходимо только

Знать: что, где, когда и с кем и сколько.

И обрати внимание, я ничего не придумал, просто заметил уже существующую жемчужину и (еще раз повторю, с обязательной ссылкой на автора) переделал ее «под боевой патрон».

«И тут мы с ним похожи», – в очередной раз отметил про себя я. Мне тоже всю сознательную жизнь нравился Омар Хайям, особенно рубаи, написанные им в старости:

Много лет размышлял я над жизнью земной.

Непонятного нет для меня под луной.

Мне известно, что мне ничего не известно, —

Вот последний секрет из постигнутых мной.

Но задумываться особенно было некогда, потому что профессор (тоже мне Харниш по прозвищу Время-не-ждет) продолжал говорить:

– В общем, ничего особенного от тебя не требуется: просто думай о том, чем ты занимаешься, о своем искусстве, деле, ремесле, погрузись в мысли не о всякой чепухе, а о том, что тебя на самом деле интересует. Тогда то, что тебе нужно, «всплывет» само собой.

Фейербах говорил, что «человек есть то, что он ест». Так вот, хоть он и Фейербах, хоть его и называют «оптимистичным аналогом» Ницше, но тут он точно не прав. Правильно это будет звучать так: «человеческое тело есть то, что оно ест, а человек есть то, о чем он думает». Так что о чем будешь думать, тем и станешь. Например, будешь думать про Ци-Гун Пяти зверей, во всем будешь видеть Ци-Гун Пяти зверей.

Похоже на старый, но очень правильный анекдот.

Психиатр показывает пациенту картинку с цветочком:

– О чем вы думаете, глядя на это рисунок?

– О красивых женщинах, доктор.

Психиатр подсовывает ему картинку с корабликом:

– А глядя на эту?

– О красивых женщинах, доктор.

– А так? – показывает врач картинку, на которой изображен домик.

– О красивых женщинах, доктор.

– Но почему? Я не вижу никакой логики в ваших ответах.

– Никакой логики тут и нет, доктор. Я просто всегда думаю о красивых женщинах.

В общем, запомни, «моя чашку, мой чашку»; читая книгу, читай книгу; занимаясь Ци-Гун, думай о Ци-Гун и так далее. Кстати, о мытье чашек… – тут профессор оживился, – ты у нас в некотором смысле посудомойка и на мытье посуды тратишь достаточно много времени. Что ты делаешь, когда моешь посуду?

– Смешной вопрос. Если после каждой еды посуда оказывается чистой, то выходит, что я, моя посуду, мою посуду.

– Не выкручивайся, ты прекрасно понимаешь, о чем я спрашиваю: где находится твой ум, о чем ты думаешь в это время?

Тут я задумался:

– Трудно сказать, я много о чем в это время думаю. Например, о наших занятиях, вспоминаю, что вы говорили, прокручиваю в уме формы.

– А о посуде?

– Чего о ней думать! – засмеялся я. – Вода течет, крути себе тарелку в руках и вози по ней тряпкой, она и помоется.

– Я больше не буду есть из этих тарелок! – подумав, сказал профессор.

От такого неожиданного поворота я просто обалдел:

– И почему это, позвольте осведомиться?

– Ты не присутствуешь в том, что делаешь, следовательно, делаешь это не искренне. Раз ты делаешь это не искренне, то делаешь некачественно, а раз некачественно, то посуда остается грязной, а с грязной посуды есть неправильно, негигиенично. Логично? – с широкой улыбкой спросил профессор. – Ладно, можешь не отвечать, – милостиво разрешил он, видимо, увидев мое изумленное лицо. – И не обижайся, а то обидишься и придется мыть посуду Любаше или мне самому, потому что Любаше «не положено» (она же повар), а я ленивый.

Но шутки шутками, с этого момента старайся присутствовать во всем, что делаешь, даже в мытье посуды. И будет тебе счастье, как говорят уличные гадалки. А у нас с завтрашнего дня ни слова о теории, сплошная практика.

Реально то, что не может быть уничтожено, а то, что может быть уничтожено, – нереально. Знающий эту истину мудр».

«Падамалай»

А ещё в университете есть практические занятия

О Ум, неразумно, с твоей стороны, выходить вовне. Лучшее для тебя – направиться внутрь.

«Падамалай»

В самый первый вечер после нашего приезда на «дачу» профессор вручил мне съемный жесткий диск.

– Это тебе подарок, будет вместо книжки перед сном. Тут записан учебный фильм о Пяти зверях, снятый китайской ассоциацией оздоровительного Ци-Гун. Красивый фильм, посмотри, получишь удовольствие. Еще я скачал из Интернета и записал пару роликов о «наших», уданских, Пяти зверях. Выглядят они чуть иначе, чем те звери, что я тебе показываю, потому что у меня во всем присутствует явный «тайцзицюаньский акцент», но очень похоже, да и исполнение совершенно мастерское, так что очень рекомендую. Вообще сейчас все просто: «В Интернет заходишь и сразу все находишь», – засмеялся Сергей Михайлович.

– Что, прямо так и все?

– Ну все не все, но «фильмиков» и роликов про Пять зверей там множество. Но тебе уже ничего искать не надо. Все, что тебе нужно, я уже скачал и записал на этот диск. Так что можешь смотреть прямо сейчас. Хочешь – смотри на ноутбуке, их в кабинете на втором этаже штук пять лежит, все новые и все самые лучшие. А хочешь – прямо к телевизору подоткни, тут в каждой комнате на стене висит плазменная панель.

Само собой, сразу после ужина я схватил первый попавшийся ноутбук и подсоединил к нему подаренный съемный диск. Начал я с учебного фильма. Пять зверей там были не те, что мне показывал профессор, но сам фильм стоил того, чтобы его посмотреть даже просто так. Анимация, изумительные пейзажи, исполнители в ярких шелковых китайских костюмах. Все это богатство сопровождалось текстом на русском языке. Я слушал внимательно, кое-что даже записывал, потом меньше буду морочить профессору голову глупыми вопросами.

После этого я посмотрел ролик с уданскими Пятью зверями. Тот был попроще, без «выделываний» и явно любительский. Но зато мастер, худощавый монах, не двигался, а буквально тек. «Наверное, так двигался бы водяной дракон, если бы он существовал», – подумал я.

Заснул я, даже не выключив компьютер, и снился мне, само собой, «текучий монах». Только во сне он был заметно старше и чем-то неуловимо походил на профессора, только желтокожего и узкоглазого.

– Сам себе удивляюсь, – сказал Сергей Михайлович, – но я даже не знаю, что тебе рассказывать на практических занятиях. Что показывать, знаю, а что рассказывать – нет. Поэтому не жди долгих разговоров, не лекции это. Не жди также связного, «лекционного» изложения, потому что буду говорить урывками, по мере того как мы будем заниматься. В общем, будет такая ткань, сшитая из лоскутов отдельных пояснений.