избавившись от рабства и оказавшись в моей армии.

Аленка все же решила рассказать о себе:

— Если речь вести только о телесных ощущениях, то для меня рабство оказалось даже лучше воли, — девушка удобней устроилась в седле. — Хотя какая там воля! На барина Грудника работала с раннего детства, много работала. Как я не старалась, господа всегда находили повод придраться. Особенно барыня. Даже иногда пороли меня из-за нее кнутом, так барин приказывал и любил смотреть на процесс. Было очень больно! Грудник и сам любил бить кнутом девочек и девушек. Особенно по пяткам. Так, чтобы кожа не портилась. Оно-то больно, но быстро проходит.

А барыня иногда могла и поцеловать, но после поцелуя дергала меня за густые волосы или косы. Ей это нравилось. А работы, как правило, много. Как попала в услужение, часто не выспалась. Только зимой отоспаться можно. А потом меня отдали как прислужницу Роттенбергу, самому богатому жителю города.

За какую-то провинность меня заперли в подвале, надели неудобные колодки и посадили на дыбу. Раньше я не плакала, а тут ревела как никогда в жизни! После дыбы Роттенберг решил подарить меня в рабство Белому. Они дружили.

Очень не любила я Роттенберга, а вот рабство у Белого для меня оказалось совсем не страшным. Узнав, что я — подарок шефу, его охранники и прислужники вели себя вежливо, кричать на меня не смели. Хорошо кормили, во дворце я лежала на шелковых подушках, укрывшись атласным одеялом, шитым золотыми нитками…

Я с улыбкой сказал:

— Не всем рабыням так везет!

— Не всем, далеко не всем! — согласилась Аленка, ее глаза увлажнились. — Я видела, как поступают с простыми русскими девчатами Роттенберги и другие господа…

— Долго ты жила у Белого? — спросил я.

— Два года. Жаль, что он вернул меня Груднику.

— А почему?

— Грудник попросил.

— Как сложилась судьба родных твоих? — опять спросил я.

Девушка нахмурилась, но продолжила рассказ:

— Судьбу братьев своих знаю. Николу и Мишу, тринадцати и двенадцати лет отдали на рудники. Младшего десятилетнего Андрюшку сначала в услужение господам отдали, потом то же перевели в рабство на рудники. Там все они и вкалывают. Это долгая история. Рудники — место очень неприятное, даже каменоломни на поверхности лучше. Рабов чередуют, чтобы они не погибали: неделя под землей, неделя в открытом карьере на солнышке. Правда, потом еще тяжелее возвращаться в вонючие, с ядовитыми испарениями шахты. Но рабы не выбирают, а чередование позволяет им очистить легкие и выжить.

— А родители твои живы? — продолжал спрашивать я.

— Нет, умерли они. Как раз в тот год, когда Грудник меня к себе затребовал.

— Соболезную, — сказал я.

У меня еще есть три сестры, — сказала Алена. — Две работают на плантациях, а одну отдали олигарху, нет, не Роттенбергу, другому.

— Всех их освободим! — сказал я и спросил:

— Твои сестры такие же красивые, как и ты?

Девушка ответила:

— Да, красивые. Правда, не такие белоснежные, как я. Большинство девушек на Руси красивы и стройны благодаря свежему воздуху и работе, которая не дает жиреть телесам…

Аленка хотела еще что-то добавить, но услышала впереди подозрительные звуки, прислушалась и предупредила:

— Похоже, конный разъезд гвардейцев впереди. Что будем делать?

Я решительно сказал:

— Ликвидируем сами, пока наши позади! Только нужно никого не упустить, чтобы не предупредили о нашем приближении гарнизон в Новгороде.

Аленка согласилась:

— Ну, тогда в бой!

Гвардейцев оказалось трое. Действительно, неприятельский разъезд. Они увидели, что всадников только двое, причем, одна — девушка, и сами помчались навстречу нам.

Пришлось драться. На коне это не особенно удобно. Тем не менее, я прыгнул из седла своей лошади на лошадь подъехавшего ко мне гвардейца, сшиб его ногами, сам слетел с лошади, но успел поразить мужика ножом, прежде чем он выхватил свой меч. А я сделал сложный веер, вскочил на коня второго гвардейца и тем же ножом ударил его в шею.

В это время Аленка успела стукнуть дубинкой сунувшегося к ней гвардейца. Да так, что тот свалился с лошади и ударился головой о камень.

Не жалко! Даже конь мужика одобрительно кивнул Аленке: мол, правильно, что от такого наездника меня избавила.

— Их надо добить! — сказала Аленка и ткнула мечом в лежавшего возле камня противника.

— Молодец, красавица, — сказал я. — Теперь можешь продолжить свой рассказ.

Аленка улыбнулась и попросила:

— Не нужно никому говорить обо мне.

— Не волнуйся, не скажу, — пообещал я. — Что еще хотела рассказать мне?

Аленка отрицательно мотнула головой:

— Давай дождемся наших. Прислушайся: спереди опять, похоже, топот копыт.

— Может, еще один разъезд, — сказала я.

— Не хотелось бы опять драться. Их будет больше!

Я усмехнулся:

— У меня испарилась жалость, охотно поработаю теперь и мечом, не успел его еще расчехлить в отличие от тебя.

— Надо и другим дать почувствовать свое превосходство над поверженным врагом. Кто-то догоняет нас.

Появился Мирон. Его сопровождал Ерема, недавно назначенный командиром стрельцов. У Еремы имелся при себе лук с большим набором стрел.

Я с улыбкой произнес:

— В данном случае вы не будете лишними! Троих мы уже уложили. Нам навстречу едут еще желающие полежать на земле.

Затем обратился к Аленке:

— Давай попробуем стрелы.

Ерема согласился:

— Мои стрелы помогут нам победить неприятеля!

Решили затаиться в зарослях. Я взял запасной лук у Еремы, Аленка расчехлила свой.

Второй отряд оказался многочисленнее первого: целая дюжина всадников.

Для начала Ерема, я и Аленка, распределили между собой противников, быстро, тратя чуть больше секунды на каждый выстрел, выпустили в неприятеля по четыре стрелы. Мирон с удовлетворением наблюдал за слаженными действиями стрелков — ему лука не досталось. Впрочем, слаженно и эффективно действовали Аленка и Ерема. Все их «подарки» попали в цель. Я отставал в скорости стрельбы и два раза промахнулся.

Гвардейцы громко ругались, не понимая, что происходит.

— Много ругается тот, кто не может так двинуть, чтобы мало не показалось! — изрек Ерема и метко послал стрелу в моего недобитого «клиента».

Да так удачно, что стрела застряла в правом глазу мужика.

— Вот это класс! — присвистнул я, а Ерема снова выстрелил и опять попал.

Не все попадания оказались смертельными. Мирон и Ерема выскочили добивать неприятеля.

— Что-то они разъездились, — сказал я Аленке.

— Беглецов смотрят. Здесь населенный район, город Колпино рядом.

— Слышал о Колпино! — сказал я. — Большой город?

— Нет, не большой, — ответила девушка. — Намного меньше Новгорода.

— Может, наведаемся в Колпино? — спросил я бойцов.

— Почему бы и нет? — ответила Аленка. — Все равно пехотинцы медленно идут, мы без них справимся.

Я дождался Александра Непомнящего и предложил заглянуть в близлежащий городок.

— Правильно, — сказал Александр. —