Фавье свидетельствует:

«Земли и города, пораженные чумой, пострадали очень сильно. Не было семьи, которую бы она обошла, кроме как, может быть, зажиточных семей, которым иногда удавалось найти достаточно изолированные убежища. Где-то смерть уносила одного из десяти, где-то – восемь или девять. Эпидемия была тем более смертоносной, что в редком городе или области длилась менее пяти-шести месяцев. В Живри, в Бургундии, в июле она убила одиннадцать человек, в августе 1109, в сентябре 302, в октябре 168. В Париже она продолжалась от лета до лета. Реймс она опустошала с весны до осени».

Города и деревни были парализованы. Каждый забивался к себе в дом или бросался в бегство, движимый неуправляемым и бесполезным защитным рефлексом или просто страхом. Те, кто уходил, иногда встречали смерть или сталкивались с ксенофобией.

Самую большую дань заплатили города: скученность убивала. В Кастре, в Альби, полностью вымерла каждая вторая семья. Перигё разом потерял четверть населения, Реймс чуть больше. Из двенадцати капитулов Тулузы, отмеченных в 1347 г., после эпидемии 1348 г. восемь уже не упоминались. В монастыре доминиканцев в Монпелье, где раньше насчитывалось сто сорок братьев, выжило восемь. Ни одного марсельского францисканца, как и каркассонского, не осталось в живых. Бургундский „плач”, возможно, допускает преувеличения для рифмы, но передает изумление автора:

Год тысяча триста сорок восемь —

В Нюи из сотни осталось восемь.

Год тысяча триста сорок девять —

В Боне из сотни осталось девять.

Естественно, активные боевые действия в период чудовищной пандемии были невозможны. К тому же после сдачи Кале было заключено перемирие.

Филипп VI, первый король из династии Валуа, умирает в 1350 году. Не от чумы. Ему наследует старший сын Иоанн, который войдет в историю под прозвищем «Добрый». Заслужил он его точно не своим мягкосердечием, а широтой натуры, проявлявшейся по отношению к друзьям. А вот к врагам, причем даже просто к подозреваемым в нелояльности, он как раз был беспощаден. На трон он взошел вполне зрелым мужчиной в 31 год. Перемирие еще на тот момент не закончилось, и он взялся готовиться к новым, неизбежным битвам.

Причем, его интересует не просто количество и оснащенность армии, он хочет создать новое французское рыцарство на основе старых орденских традиций. Но о формировании новой элиты думает и король Англии. И сначала он создает Орден Подвязки, а затем Иоанн – Орден Звезды. Члены последнего клялись никогда не отступать. И это сыграло с элитным формированием злую шутку. Большинство рыцарей погибли в результате обычной засады, устроенной англичанами в Бретани, где шла война между местными феодальными группировками. Выйти из боя даже чтобы перегруппироваться, они не имели права. И соответственно, благородно, но глупо полегли. Эта же стратегия будет реализована уже очень скоро в гораздо более крупном масштабе.

Но, прежде чем сойтись лицом к лицу с внешним врагом, «Добрый» решил разобраться с внутренними. Одним из них был человек с полярным прозвищем – Карл Злой, король Наварры. Почему его так обозначили, существуют разные мнения. То ли он велел казнить неких дворян, явившихся к нему с жалобами, то ли еще почему. Но есть мнение, что в любом случае это наименование было дано ему позднейшими хронистами.

Злой был сыном той самой Жанны, дочери Людовика Сварливого, которую обошли при определении наследника, еще когда в роду Капетингов оставалось два живых и дееспособных претендента. То есть Карл был внуком короля Франции и тоже, строго говоря, имел права на престол. Однако напрямую он их не заявлял, а плел интриги. Например, в результате заговора, им организованного, в январе 1354 года был убит фаворит Иоанна Карл де ла Серда, принц из Кастильской королевской династии. Злой был недоволен тем, что король пожаловал его испанскому тезке земли, которые принадлежали его предкам.

Иоанн тогда не предпринял никаких ответных мер. Но когда через два года он узнал, что Злой планирует свержение с престола его самого и ведет обработку старшего сына Иоанна, тоже Карла, чтобы вовлечь того в заговор, он решил действовать.

Безмятежным апрельским днем 1356 года подозреваемые пировали в Руане, столице герцогства Нормандия, которое король пожаловал своему сыну. Они явно никак не ожидали появления Иоанна. Фавье так описывает эту драматическую сцену:

«Чтобы понять, что король одет не для дружеского визита, герцогу Нормандскому и его гостям незачем долго вглядываться. Иоанн Добрый в шлеме, лишь забрало поднято. Никто и никогда не надевал шлем в дорогу. Гости это знают слишком хорошо, чтобы сразу же не сообразить: король вооружился, чтобы войти к сыну.

Впрочем, какие тут могут быть иллюзии. Сержант громко бьет булавой о дверь, чтобы наступило молчание. Слышится крик: „Никому не двигаться, если он хочет жить”. Это крикнул сержант? Или скорей маршал Одрегем, стоящий с обнаженным мечом возле короля?

Теперь рядом с Иоанном Добрым появляются его брат Филипп Орлеанский, второй сын Людовик Анжуйский – он будет править Францией в детские годы Карла VI и умрет королем Неаполя – и их кузены Артуа, Жан и Карл. Здесь же и заклятый враг Аркуров, их наследственный противник – Жан де Танкарвиль. Сцена, разыгравшаяся 5 апреля 1356 г. в Руанском замке, была в то же время одним из эпизодов истории старинного соперничества знатных нормандских баронов…

…Безопасность гостей должен гарантировать хозяин – Карл Нормандский. Но король Франции как будто не помнит, что он в доме у сына. Он идет прямо к зятю, королю Наваррскому, и хватает его за воротник.

„Встань, предатель! Ты не достоин сидеть рядом с моим сыном!”

Колен Дублель, оруженосец короля Наваррского, в то время выполнял обязанности „стольника”, то есть резал мясо для своего господина. Увидев того изрядно потрясенным, он поднимает нож на французского короля. Очень некстати. Люди короля тут же хватают его.

Другие уже уводят короля Наваррского. Напрасно Карл Злой напоминает, что сейчас мир. Ведь организаторы убийства Карла Испанского получили грамоты о помиловании… Ведь Валонский договор составлен и заверен по всей форме… И напрасно дофин Карл умоляет отца:

Вы меня бесчестите. Я пригласил на обед короля Наваррского и этих баронов, а вы с ними так обходитесь. Что обо мне скажут и подумают? Скажут, что я их предал.

Это в самом деле скажут, и многие подумают, что пир герцога Нормандского был ловушкой. Даже мэра Руана обвинят, что он намеренно снял охрану с подземного хода.

Король Иоанн слишком взбешен, чтобы выслушивать жалобы сына. Они даже разжигают его ярость. Оттолкнув принца – как скажут, пнув ногой, – он хватает булаву у сержанта.

Жан дʼАркур может только пожалеть, что сел за стол вопреки совету дяди.