Но в двадцати метрах ему наперерез бежит второй преследователь. Бежит чуть ли не по головам. Долговязый тип мчится как стрела, пытаясь его настигнуть.

Он не даст Боско убежать!

Ученый собирает волю в кулак и, выбиваясь из сил, добегал до эскалатора. Однако преследователь в последний момент успевает схватить его обеими руками за плечи, не давая спуститься вниз. Виктор пытается освободиться и теряет равновесие. Бандит изрыгает проклятия на незнакомом языке. Каждое из этих странно звучащих слов ранит Виктора в самое сердце. Взгляд его затуманивается, перед глазами появляются концентрические круги… В следующий миг он уже теряет ощущение времени и пространства. На какую-то долю секунды ему кажется, что он плывет по воздуху, будто созданный из эфира, легкий как перышко, но это фантастическое ощущение быстро проходит и вместо него все тело пронизывает боль, жуткая боль, которая проникает повсюду, как метастазы, парализует сознание и мгновенно блокирует зрение.

В этот момент Виктор думает только о смерти. Думает как о чем-то абстрактном. Словно все это происходит не с ним и его не касается. Поэтому он решает сдаться. Положиться на милость судьбы.

Однако в самый последний момент его воля неожиданно оживает и посылает из какого-то дальнего потаенного уголка импульс, вновь пробуждающий в Боско чувство собственного достоинства и гнев. А еще желание жить и бороться. Желание, о котором он секунду назад даже не подозревал.

И тогда, только тогда он открывает глаза, принуждая себя посмотреть, что творится вокруг.

Он лежит в паре метров от подножия эскалатора. Будто тот его выплюнул. Как ему удалось добраться сюда? Боско понятия не имеет. Ему ясно одно: он лежит на полу ничком. Так падают, столкнувшись с кем-нибудь с размаху или когда тебя вышвырнули пинком. Вокруг зеваки, но никто не осмеливается подойти ближе. А другие люди спешат уйти подальше.

Боско поворачивает голову и видит то, от чего у него кровь леденеет в жилах.

Худой нескладный убийца, боровшийся с ним несколько секунд тому назад, сидит возле эскалатора, подавшись вперед. Его голова слегка наклонена в правую сторону. Вид такой, будто он погружен в глубокую задумчивость. Рот открыт, а глаза, похожие на черные озера со стоячей водой, смотрят прямо на Боско. Смотрят не мигая. И рука с растопыренными пальцами тянется вперед, пытаясь схватить… Последняя попытка сцапать чересчур проворную жертву.

И тут, только тут мозг ученого перестает работать, ведь цель достигнута. Когда наконец появляются охранники в сопровождении санитаров, Боско уже не в состоянии сказать что-либо вразумительное. Он потерял сознание.

— С этого момента я постараюсь тебя больше не сердить. С ума сойти, Виктор! Ты один победил их! — Это были первые слова, которые услышал порядком потрепанный в бою профессор, придя в себя.

Радость Джулии была заразительной.

— Значит, я прикончил злодеев и сам того не заметил! Ой, все тело болит!

Всегда приятно вновь видеть самую красивую рыжеволосую женщину Америки.

Вместе с ней пришел капитан Вашингтон.

Джулия весело рассмеялась, а выздоравливающий герой посмотрел вокруг с видом космонавта, высадившегося на незнакомой планете. Оказывается, он лежит в больничной палате, угол которой украшает телевизор с платными каналами. А на столе возле правой стены красуется магнолия и две большие ветки ярко-лиловой сирени.

— Нравится? Это тебе от Гриффита. Он уверяет, что среди знатоков этот сорт очень ценится. Гриффит, как всегда, сама любезность. Не волнуйся, никаких внутренних повреждений у тебя нет. Ты просто испытал шок. В общем, легко отделался. Когда немного успокоишься, я хочу, чтобы ты освежил в памяти биографии Клаузиуса и Гиббса. Членам братства, похоже, теперь взбрело в голову позабавиться с большой классной доской, на которой когда-то писал Клаузиус и которая теперь хранится в Германии, в Боннском университете. Самое забавное, что несколько человек уверяют, будто видели красноватое сияние в окнах университетского крыла. Было и другое загадочное происшествие: в момент, когда появилось сияние, отключили свет и часть города погрузилась в темноту. Да, и еще… — Голос Джулии задрожал, как только она затронула более личную тему. — Надеюсь, ты помнишь, что стряслось с Эбботом?

Боско кивнул и попытался слабо улыбнуться, по даже небольшое движение причинило ему резкую боль в правом боку, поэтому он предпочел не двигаться.

На несколько минут они умолкли, не зная, что сказать.

Потом Джулия нарушила тишину.

— Я думаю, мы не можем отступать… ради него мы должны идти дальше. — На глаза агента Сальдивар навернулись слезы. — Генерал сказал, что раз тебе не размозжили твою умную головушку, ты еще можешь нам пригодиться. Он шлет тебе привет и говорит, что ты залежался. Если не встанешь сегодня же, он сам сюда приедет и поднимет тебя с кровати пинками. О’кей?

— Ясно. Я вижу, у меня жесткий график. Передай задаваке А, что даже малой порции музыки, которую он слушает с утра до ночи, мне хватило бы, чтобы как можно скорее встать на ноги. Спасаясь от нее, я бы вплавь пересек Атлантику.

— Боско, — вмешался в их шутливый разговор Вашингтон, — Интерпол установил личность тех, кто на вас напал. Это были турки, два наемных убийцы с «послужным списком» длиннее, чем путь из Кабула до Барселоны.

— Следовательно, братья знают, что мы сели им на хвост, — сказал профессор.

— Так точно.

Джулия и офицер разведки вышли из палаты, а Боско взял бумаги и протер очки, которые обычно носил в сумке. Он понятия не имел, как они оказались на тумбочке.

«Происки вездесущей Конторы, — сказал себе Виктор. — Если все пройдет гладко, через три — четыре дня я смогу снова жить нормальной жизнью». Да, но что такое нормальная жизнь? Та, что посвящена «Загадке Галилея», или та, которую Боско вел раньше? И по которой, что самое странное, сейчас нисколько не тосковал.

Ладно, хватит умничать, пора приступать к чтению обширного досье.

РУДОЛЬФ ЮЛИУС ИММАНУИЛ КЛАУЗИУС

Родился в 1822 году в прусском городе Кеслине (ныне Кошалин, Польша); умер в 1888 году в Бонне.

В 1840 году поступил в Берлинский университет. Сперва не мог выбрать, что предпочесть: естественные науки или историю, но в конце концов решил изучать физику и математику. Спустя четыре года получил степень лиценциата, а затем и ученую степень доктора наук.

Первую серьезную работу опубликовал в 1850 году; она была посвящена калорической теории теплоты.

Важность этого труда была признана научным сообществом, и в тот же год Клаузиус получил место профессора в Берлинском университете. Слава его росла, вследствие чего его стали приглашать и в другие учебные заведения. В 1859 году он женился, а в 1867 перешел на работу в Вюрцбургский университет, что позволило ему вернуться к себе на родину, в Германию, чему он был несказанно рад.