Что ни говорите, а это настоящее приключение!

Лесь вспомнил, что Мичманская улица в квартале от старого кладбища. Это было очень удачно. Кладбище – отличная «стоянка» для Вельки: вряд ли кто сюда полезет в темноте.

Приземлились на холмиках среди черных старых кипарисов.

– Гайка, побудешь здесь…

– Лесь, я с тобой! Здесь покойники…

– Укусят они тебя, что ли? С тобой же Велька! А я – мигом!

Оставлять Вельку одного Лесь опасался: вдруг напугается чего-нибудь, ускачет. Конечно, большой и понятливый, а все-таки насекомое…

Лесь животом перевалился через каменную ограду. И – стрелой по переулку. Вот и Мичманская. Темная, пустая, одноэтажная. В густых акациях.

Маленькая аптека светилась окошками сквозь перистые листья, как сказочный домик.

И дальше все случилось, как в доброй сказке. Пожилая тетенька в квадратных очках не заворчала на влетевшего растрепанного мальчишку. Заулыбалась:

– Ух, какой проворный. Давай рецепт… Ага, бесплатный! Бабушке, наверно?.. Получай лекарство. Не разбей, здесь ампулы…

Лесь, цепляя дырчатый камешек, сунул под майку плоскую коробку.

– А чего ты босиком-то, жеребенок?

– Обувь берегу… – Лесь крутнулся на голой пятке. – Спасибо! Я полетел!

Возвращаться прежней дорогой было безумием. Уж точно взяли бы в перекрестье лучей. А могли и шарахнуть очередью с патрульного сторожевика. С перепугу…

– Гайка, придется вокруг бухты!

А это было километров десять, не меньше.

– Велька, миленький, торопись!

Но, как ни торопились, приходилось выбирать дорогу – там, где безлюднее и темнее. С кладбища – на глинистые пустыри. Оттуда – над крышами окраин и в темный, без единого фонарика сквер. Потом – на маленький стадион. Ну и так далее. На Батарейной-то стороне это дело не хитрое, места здесь тихие, а вот дальше…

Бухту все-таки не стали огибать, перелетели, но уже недалеко от оконечности, в узком месте.

Внизу пронеслись огни катеров и причалов. Справа проплыла сияющая огнями громадная ГРЭС.

– Вон там я жила! – крикнула Гайка и махнула вниз. Она уже ничуть не боялась. И Лесь привык к гигантским скачкам-полетам. Лишь бы не заметили.

Хорошо, что городские кварталы прорезаны балками. Сначала промчались по Корабельной, потом по Греческой. Оттуда – крутой взлет над Рыночной горкой. (А город с огоньками – такой красивый с высоты!)

Сели в маленьком детском парке. Хорошо, что детский – по вечерам закрыт. Лишь гипсовые мальчишки и девчонки вокруг площадки с качелями белеют, как привидения.

Велька устало качался на тонких ногах, как вертолет на амортизаторах. От него пахло теплой пластмассой.

– Велечка, еще немного! Уже близко…

И опять – у-у-у-ух в высоту…

И вот она – Мельничная балка. Велька знает свой дом: вниз по вертикали, в безопасные заросли.

– Спасибо, Вельчик! Отдыхай! До завтра…

И Лесь чмокнул его в твердую разогретую морду. Вязников жил в одноэтажном доме на улице Сигнальщиков. Он ждал Леся и Гайку у калитки. А они часто дышали от бега.

– На, Вязников…

– Достали?!

– Как видишь, – выдохнул Лесь.

– Вот спасибо… Послушай, Лесь…

– Что? Говори скорей, нам домой пора.

– Вы… на нем ездили? На Вельке?

– Гайка, бежим! – Лесь дернул ее за руку. И уже через квартал, когда перешли на шаг, он сердито сказал: – Я так и знал. Разнюхал Вязников про нашего Вельку.

– С чего ты взял?

– Он же сказал: «На Вельке ездили»!

– По-моему, он сказал «на велике». Наверно, решил, что мы гоняли на велосипеде вокруг бухты… «Может, и правда?» – подумал Лесь.

– Ладно, побежали! – опять скомандовал он.

– Ох и будет мне дома за то, что так поздно…

– Ха! А мне!..

Ему «было». Но не так сильно, как он боялся.

– Где же тебя это ведьмы носили, бессовестное ты создание! Дядя Сима уже искать хотел! Тетя Цеца капли глотает! А про меня ты думаешь?

– Мы заигрались…

– Они «заигрались»! Ты у меня доиграешься, что будет тебе не день рожденья, а… не знаю даже что! Штрафной батальон…

– Мамочка, я… пере-вос-питаюсь! Завтра же! Вот честное-честное-честное…

– Шантрапа босая… Нечего обниматься! Серафим, устроил бы ты ему трепку в самом деле…

– В следующий раз, – пообещал дядя Сима. И украдкой показал Лесю кулак.

…А потом, уже в постели, Лесь взлетал и падал на гигантских качелях. А внизу мигали и кружились огни города и рейда. И сильно пахло теплой травой и морем…

Утром Лесь услышал от мамы:

– Чтобы я больше не видела тебя босиком или в старых сандалиях! Немедленно надевай кеды.

Лесь засопел и послушался: после вчерашнего спорить было опасно. Хотя, конечно, это скверная примета – не доносить летнюю обувь до осеннего равноденствия, пускай даже всего два дня.

Лесь утешил себя, что сегодня сходит в школу в новых кедах, а завтра незаметно опять наденет сандалии. Но утешение было неполное…

Плохая примета начала сбываться в школе с первой минуты. Оказалось, что не пришел Вязников. Неужели что-то случилось с бабушкой? Значит, лекарство опоздало?

Если разобраться, то что ему до Вязникова? И что ему незнакомая бабушка? Главное, что он, Лесь, вчера все сделал как надо. И может гордиться. Но беспокойство не проходило.

На перемене Лесь хотел поделиться тревогой с Гайкой, но узнал, что и она не пришла. Еще не легче! Неужели заболела после вчерашней встряски?

Гайка прибежала к началу второго урока. Она, видите ли, проспала. «Будильник испортился!» Лесь надулся на нее и не стал разговаривать.

На уроке природоведения он получил два замечания, что «витает мыслями не там, где надо». Но все равно витал. Чтобы не тревожиться о Вязникове, Лесь начал думать о воздушном стекле для прибора «УК» (уменьшитель кузнечиков). Если бы сделать это стекло, все было бы замечательно. Велька поселился бы в солнечном покое и тишине, на берегах, куда не доносятся ни злые человеческие голоса, ни шум городов, ни залпы гражданской войны, которая то зловеще тлеет, то разгорается на Побережье…

На Безлюдных пространствах целую тысячу лет не было войны. О ней говорят лишь заржавелые наконечники стрел, которые попадаются среди камней, да профили полководцев в боевых шлемах – их можно разглядеть на древних, найденных в песке монетах…

Там, где нет людей, не бывает войны…