– Ты?!

– А что, непохоже?

– Нет… Совсем нет…

– Да ладно! Не надо говорить лишних комплиментов. Что, по мне не заметно, что ли?

– А почему должно быть заметно? – удивилась Катя.

– Да по всему! Хотя бы по моему недокормленному виду. Раньше-то, знаешь, условия проживания в детдомах куда как суровее были. Прозеваешь, и без куска хлеба останешься. Это сейчас тут развели красоту всякую, рюшечки в спальнях, ковры на полу, компьютеры, обеды домашние с пирогами… А раньше ничего такого и близко не было, выживай, как хочешь. Не верь, не бойся, не проси. И дедовщина была будь здоров, покруче, чем в армии. Хотя она и сейчас есть, куда без нее.

– Да?!

– А ты как думала! Все государство на принципах дедовщины стоит, а здесь ее не будет, что ли? Вчера ночью мои пацаны, например, новенького мальчишку из окна на веревках спустили, чтобы он в ларек за сигаретами сбегал. Сегодня утром я с ними разборки устраивала.

– И что? Наказала как-то?

– Да не смеши, наказала… Наказанием ничего не добьешься. Так, поговорили немного, утрясли вопрос. Договорились, в общем. Главное в нашем деле – это уметь договариваться. На том и стоим. И с судьбой своей сиротской тоже надо уметь договариваться. Иначе не выживешь. Ну чего ты на меня так испуганно вытаращилась?

– Нет, я не… Я не вытаращилась…

– Ладно, не грузись. Все будет нормалёк. Прорвемся. А сейчас давай обедать пойдем. Слышь, как щами из коридора вкусно пахнет?

– Обедать?

Подняв глаза, Катя удивленно уставилась на свою собеседницу, будто предложение пообедать прозвучало неким кощунством относительно темы стихийно сложившегося разговора. И еще было что-то, именно с обедом связанное. Что-то очень важное. Что-то она должна была сделать… О-ох, конечно же, как она могла забыть!

– Слушай, Ларис, мне же с обеда уйти надо! Мне мама велела к тетке сходить, я же совсем забыла!

– А… Ну если твоя мама велела, тогда конечно! Это святое, это не обсуждается! – проговорила Лариса насмешливо, сделав едва заметный акцент на слове «твоя». – Иди, конечно. Тем более и отпрашиваться не у кого – Алена в городской администрации до конца дня пропадать будет. Знаешь, у нее идея одна хорошая есть – организовать что-то вроде дома-приюта для бывших детдомовцев. Чтобы приходили, встречались, помощь друг другу оказывали. Здорово, правда?

– Ух ты! – искренне восхитлась Катя. – Здорово, конечно. Думаешь, получится?

– А то! – с гордой уверенностью заявила Лара. – Ты еще Алену нашу не знаешь! Она за что ни возьмется – все получается. Ну, ладно, беги, опять я тебя в разговоры вовлекаю…

– Да ничего… Нет, мне и в самом деле очень интересно, только… – Катя стыдливо замялась. – Понимаешь, я маме обещала…

– Ладно, ладно, беги!

– А потом мы снова к этому разговору вернемся, хорошо?

– Да не вопрос! Вернемся, конечно. И не раз еще, и не два. Куда мы от него денемся?

* * *

Огромный дом тети Нюси располагался на окраине, в престижном отдалении от обычных городских строений. Его и домом в прямом смысле слова назвать было нельзя – настоящий дворец, а не дом. По крайней мере, среди окружавших его типовых коттеджей точно дворцом смотрелся. А точнее сказать – изо всех сил старался быть таковым, и никак не менее. Видимо, почивший хозяин грешил-таки манией величия, потому и особое распоряжение архитектору дал. А что? В те годы все так и было. Вновь народившиеся хозяева-капиталисты благородному достоинству богатства еще не учены были и выпячивались, как умели, каждый по своему разумению. А может, мужу тети Нюси просто архитектор жадный попался и не стал пускаться в объяснения относительно всякой там безвкусицы и смешения стилей. Захотел хозяин дворец с круглыми колоннами и остроконечными башенками – пожалуйста. Любой каприз за ваши деньги. Тем более характер у хозяина, как поговаривали, очень уж крутой был. Начни с ним спорить – другого архитектора найдет, но от самолюбивых фантазий не откажется.

И забор вокруг дома тоже был вычурным, необычным. Снизу – бетонные плиты, сверху – ажурное каслинское литье. Хорошо, хоть третьей составляющей в виде колючей проволоки не присутствовало. Хотя – если бы и присутствовало, Кате-то какая разница… Интересно, где же тут вход? Должны же быть какие-то ворота или дверь в крайнем случае. А, вот, здесь, кажется. Вот ворота, а вот железная калиточка рядом. Приоткрытая, кстати…

Скользнув в щель между стеной и калиткой, Катя очутилась на посыпанной гравием дорожке, ведущей прямо к дворцу. А что – и впрямь на дворец похоже! На царский дворец из детской книжки. Крыльцо высокое, по бокам его – круглые колонны. Дальше – большие резные двери с витыми ручками. Сейчас откроются, и… Как там в сказке? На золотом крыльце сидели? Царь, царевич, король, королевич? А может, какой-нибудь дворецкий в ливрее навстречу ей выйдет?

– Эй, кто там? – донесся откуда-то сбоку женский недовольный голос, и она обернулась на него испуганно.

Тяжело заколыхался разросшийся куст «золотых шаров», гордо дернули головами бордовые георгины, возвещая о приближении обладательницы недовольного голоса. Как показалось Кате – тети-Нюриного. Точно, она таки не ошиблась – вот она, собственной персоной. Мамина троюродная сестра, самая богатая женщина в городе. Хотя, если судить по внешнему виду, тетка скорее на бомжиху смахивает. Халатец какой-то драный на себя напялила, панамка на голове дореволюционная. А на ногах-то, господи, – галоши! Вот вам и сказка – на золотом крыльце сидели…

– Ты кто? – сердито спросила тетя Нюра, поднимая отвисший на глаза край то ли шляпы, то ли панамки. – Чего тебе здесь надо?

– Теть Нюр, это же я, Катя Русанова… Вы меня не узнали, что ли?

– Да хрен вас теперь, девок молодых, разберет, вы все на одно лицо… Ты Аськина дочка, что ли?

– Да. Я самая.

– А чего пришла?

– Так… Я не знаю… Просто вас проведать… Мы ж родня все-таки. Вы приглашение на свадьбу получили?

– Да получила, получила я ваше приглашение. Значит, Аська свою старшую наконец замуж пристраивает. Ишь, изловчилась как-то. Молодец. А кто жених?

– Да я сама его еще не видела, теть Нюр.

– А чего так? – с удивлением проговорила тетя Нюся.

– Я недавно только приехала. И сразу на работу вышла.

– И где работаешь?

– В детдоме.

– Ишь ты, в детдоме… А как ты туда попала? Сама, что ль, на такое дело решилась?

– Нет. Мама пристроила.

– А… Просто для зарплаты, значит. А я думала…

– Я и сама поначалу думала, что для зарплаты. Не сидеть же у родителей на шее? А потом, знаете, зацепило как-то… Хотя рано об этом говорить. Может, и не зацепило по-настоящему. Не знаю еще.

– А это и хорошо, что не знаешь. В таком деле нельзя напролом все решать. Стяжание духа – это большой грех, между прочим. Будешь стяжать – навредишь только. А ты, я вижу, хорошая девка, душой честная. Молодец… Ну что ж, проходи в дом, раз пришла. А я тут садом занялась, многолетники решила в другое место пересадить. Ты иди, иди, я сейчас…