— Юрий Михайлович, это вы упомянули сейчас Вашу работу в газете «Московский литератор»?

— Да, я работал в газете «Московский литератор».

— Расскажите, пожалуйста, об этом периоде Вашей жизни: я нигде не нашла никакой информации. Вы пришли туда как поэт, а впоследствии стали работать журналистом? Как Вы стали главным редактором этого издания?

— Действительно, надо бы написать какой-нибудь мемуарчик на эту тему… Вы мне подсказали. Я пришел туда работать в 1978 году, когда решили возобновить выпуск газеты, закрытой на какое-то время по политическим соображениям. Наверху заподозрили, что в писательской среде «оттепель» может обернуться слякотью. К тому времени я был уже заметный в своем поколении поэт, но это же не профессия, это жанр, в котором ты работаешь как литератор, а по большому счету — особое мировосприятие. Литератор широкого профиля может работать в качестве кого угодно. Поэтому писателю овладеть жанрами журналистики совсем нетрудно. Поверьте, гораздо проще, чем журналисту овладеть писательским ремеслом. Сначала я был корреспондентом, потом я стал ответственным секретарем, и в 1981 году меня назначили главным редактором «Московского литератора». Тогда я стал чуть ли не самым молодым главным редактором: мне было всего 26 лет. Несмотря на то, что газета имела статус внутреннего издания, ее значение в культурной жизни было гораздо выше любой «многотиражки», — она оказалась на острие сложнейших идейных конфликтов того времени. Кстати, именно в «Московском литераторе» впервые, в начале 1979-го года, был напечатан материал об альманахе «Метрополь», а уже потом появились статьи в «Литературной газете». Конечно, этот период дал мне большой опыт: после того, как ты пробыл главным редактором даже небольшого издания, уже можно работать где угодно. «Московским литератором» я руководил до 1984 года.

— Я думала, Вы были главным редактором до 1986 года…

— Вы-то откуда знаете? Да, была история: я ушел из МЛ в журнал «Смена», стал членом редколлегии, заведующим отделом культуры. Но очень скоро поссорился с главным редактором Альбертом Лихановым, который стал индивидуальным предпринимателем на комсомольской ниве задолго до перестройки. Из «Смены» я ушел на «вольные хлеба», как это тогда называлось. Я уже был членом Союза писателей и отправился домой писать книжки. Но вскоре скоропостижно скончался поэт Владимир Шленский, который сменил меня на посту главного редактора МЛ, и меня попросили вернуться. Я вернулся и проработал чуть больше года, готовя себе смену, и уже в 1986 году ушел окончательно, и не работал ни в газетах, ни в журналах вплоть до 2001 года, когда меня пригласили в «Литературную газету».

— В следующем году исполняется 15 лет, как Вы возглавили «Литературную газету». Понятно, что это не монархия, но… если бы Вы вдруг задумали уйти с поста главного редактора, задумывались ли Вы о преемнике, о том, кому бы Вы могли делегировать полномочия по управлению таким изданием, как «ЛГ»? На Ваш взгляд, есть ли в России такой человек?

— Вот это очень серьезная проблема. Потому что главный редактор — как раз почти монарх, именно от него зависит курс газеты. Честно говоря, я уже несколько раз порывался уйти, но все упирается, конечно, в преемника. Проблема в том, что «Литературную газету» обязательно должен возглавлять писатель. Когда ее возглавляли писатели — такие, как Константин Симонов, Всеволод Кочетов, Сергей Смирнов, Александр Чаковский, был расцвет. «Литературную газету» и затеяли писатели — Пушкин с Дельвигом, это базовая традиция. Был период, когда ее возглавляли журналисты, с того момента, когда А. Яковлев выгнал Александра Чаковского — и до 2001 года. Они довели газету до того, что ее тираж составлял 20 тысяч экземпляров (при прежнем — в 6,5 млн!). Даже при тогдашнем глобальном обрушении тиражей — это была катастрофа. Поэтому проблема в том, чтобы найти писателя, но с журналистским опытом. Учиться на ходу — это не совсем правильно. Кроме того, этот писатель не должен придерживаться крайних взглядов. Газета, отражающая интересы одного крута лиц, всегда быстро теряет читателей, поэтому редактор должен быть «плюралистом». Он может быть, если хотите, в меру завистливым. Писатели другими не бывают. Но важно, чтобы эта зависть не переходила в воинствующий субъективизм, когда все остальные — плохие, а те, что тебе нравятся, — хорошие, независимо от того, что они пишут. Также важно, чтобы это был человек с принципами, а не приспособленец, который в зависимости от кремлевских сквозняков меняет свою точку зрения. Оглядевшись, понимаешь, не так уж и много людей, кому можно вверить ЛГ. Одни слишком стары, другие — слишком молоды и не имеют для этого ни человеческого, ни профессионального опыта. Ищем. В итоге, как обычно, скипетр упадет в случайные руки…

— Юрий Михайлович, прочитала отрывок из Вашего нового романа «Любовь в эпоху перемен», который опубликован в «Литературной газете», и создалось впечатление, что образ строгого главного редактора Вы писали с себя… Возможно, я ошибаюсь? А кто они, прототипы Ваших героев? Ваши друзья? Политики? Кто-то еще?

— Это не совсем так. Естественно, какой-то свой опыт я туда заложил, потому что невозможно писать героя, не пользуясь личными мотивами. Но главный редактор газеты «Мир и мы», наоборот, мой антипод. Роман — история человека, который сделал ставку на либеральные ценности в нашем, российском понимании. Я подробно описываю журналистскую жизнь. Думаю, этот роман вызовет большой скандал: уж очень много скелетов в шкафу отечественной журналистики, и я их перетряхнул. Ждать осталось недолго — роман должен выйти уже летом. А сейчас выйдет фрагмент этого романа в «Московском комсомольце».

— Вы как-то сказали в одном интервью, что писать о современном периоде не хотите, иначе это будет смахивать на сюжет «Ералаша», в котором мальчика звали играть в хоккей, и пока он собирался, наступило лето. «Любовь в эпоху перемен», по Вашему замыслу, охватывает две эпохи — перестроечный период и наши дни. Легко ли Вам было решиться написать о современности?

— Я — современный писатель и всегда писал о том, что происходит. Конечно, прозаик всегда запаздывает, он не журналист, чтобы выдавать репортажи день в день. Но у меня главные события разворачиваются в 1988, еще полном надежд на обновление, и в 2013 г., когда отчетливо видны последствия «катастройки», прямые последствия случившегося, как писал поэт, «развязка тех легенд».

— Как Вы считаете, стоит ли сегодня выпускать так много работников СМИ?

— Мне кажется, сейчас с журналистами такая же ситуация, какая была в свое время с юристами, менеджерами и финансовыми гениями, — явное перепроизводство. Ко мне приходит молодой человек, окончивший журфак, и его надо учить, т. к. он не владеет жанрами, очень скованно пишет. У многих узкий кругозор, они плохо знают литературу, классику… Есть еще одна беда на наших журфаках: там преподают историю журналистики в либеральной версии, и о таких гениях как Катков, Суворин, Меньшиков студенты даже не имеют понятия. А глядя на иных выпускников журфака, вообще недоумеваешь, как они оказались в профессии.

— То есть, не понятно, зачем люди пошли учиться на журналиста?