— И что ты предлагаешь? Я ведь не могу просто закрыть глаза на эту его выходку…

— Конечно. Но не нужно принимать поспешных решений. Что бы ты сейчас не сделал — в Совете прайдов постараются использовать это против тебя.

— О, это я как раз прекрасно понимаю. Так пусть тогда сам Совет и решает его судьбу!

Китерхан задумался.

— Хм… А это, пожалуй, лучший выход. Правда, есть одна проблема. Нужно как-то доставить его в Орхамас. Да и вообще содержать где-то до самого суда…

Зандор отвлекся от разговора, находя взглядом незнакомца с плетью. Его помощники продолжали заниматься Гарримаром — они крепко связали ноги великана и, управляя колгарами, протащили его вперёд, распластав на земле. Теперь они одну за другой выдергивали из его тела стрелы. Сопровождалось это яростными вскриками самого Зверя и жалобными причитаниями женщины, не отходящей от гиганта ни на шаг.

Скорее всего, это была одна из его многочисленных наложниц. Зандор хотел было приказать страже оттащить её, чтобы не путалась под ногами. Но заметил, что в её присутствии Гарримар ведёт себя гораздо спокойнее. И даже взгляд его, кажется, стал более осмысленным.

— Кхараб шак, — шептала женщина, прижимая к рассеченному лбу Гарримара полоску ткани, оторванной от своей туники. — Кхараб шак…

— Что она там бормочет? — поморщился Зандор.

— Дурные сны, — пояснила другая наложница, стоявшая неподалеку, но не решающаяся подойти к хозяину. — Они терзают его уже давно. Захна говорит, что злой дух насылает их. Она пыталась бороться, но он слишком силён.

— Бабьи бредни! — презрительно фыркнул кто-то из телохранителей.

— Это правда! Он почти не спит уже много ночей подряд. Уже сам не свой. Захна говорит, что это чары Кошмарника!

Зандор мотнул головой, приказывая убрать женщин от пленника. Подозвал Рамира.

— Гарем Зверя нужно взять под охрану. А этих двух разместите рядом с моими покоями. Допросим их позже.

Он подошёл, наконец, к темнокожему незнакомцу с плетью. Тот, свернув свое оружие в тяжелое кольцо, повесил его на пояс и молча наблюдал за работой помощников.

— Я должен поблагодарить тебя, друг, — проговорил варлорд, протягивая руку. — Твои люди очень искусны в бою.

На рукопожатие молчаливый чужак ответил после долгой паузы. Рука его оказалось крепкой и холодной, как клещи.

— Да, мои люди опытны в таких делах. Нам нередко приходится усмирять чудовищ.

— Кто ты?

— Меня зовут Айвр. Я торгую живым товаром.

— Ах, да. Кажется, я даже слышал о тебе. Тебя называют Волкобоем.

— Называют и так, — безразлично пожал плечами работорговец.

— Чем я могу отблагодарить тебя за помощь?

— Зависит от того, что ты хочешь сделать с этим здоровяком. Это ведь Гарримар Гракх, верно? Ошибиться тут сложно.

Зандор обернулся на связанного. Рядом с ним, встав на одно колено, склонился Китерхан.

— Да, это он. И, пожалуй, у меня есть задание для тебя. Я щедро заплачу, если ты сможешь доставить его в Орхамас, во владения прайда Хершина. Но сделать это нужно тайно. И, конечно, постараться, чтобы пленник не сбежал по дороге. Задача не из простых, учитывая, кто перед тобой.

Айвр тоже взглянул на Гарримара, и криво усмехнулся — из-за глубоких шрамов на щеке у него двигалась только одна половина рта.

— Справлялись и не с такими.

— Не стоит его недооценивать. Нам повезло, что он не впал в настоящее буйство.

Зандор подошёл к Зверю. С трудом выдержал тяжелый взгляд, обращенный на него с окровавленного лица.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу освободить тебя, — проговорил он. — Ты зашёл слишком далеко. Такого нельзя простить, даже тебе.

Гарримар скривился, не то от боли, не то от раздражения.

— Избавь меня от этой болтовни, мальчик, — прохрипел он.

Зандор стиснул зубы, едва сдерживаясь от того, чтобы не пнуть наглеца в рожу. Это было бы недостойно варлорда. А ещё — он по-прежнему боялся Зверя. Даже такого — униженного, связанного, израненного, с угрюмым потухшим взглядом. И это страх злил его.

— Я хочу знать, что это было. Ты окончательно спятил? Не можешь сдерживать свою звериную суть? Или, как сказала твоя наложница, всё из-за дурацких снов?

— Сны… — повторил великан, и взгляд его снова затуманился. — Боюсь, настоящий кошмар ещё только начинается.

— Что ты видишь в этих дурных снах, Гарримар? — тихо спросил советник. — Неужели есть что-то, что может испугать тебя?

Зверь отвернулся, закрывая глаза. Зандор решил, что вопросы останутся без ответа. Помощники Айвра уже подогнали повозку, на которую собрались грузить пленника. Но прежде, чем уйти, он расслышал хриплый рассеянный шёпот, донесшийся из уст Гарримара.

— Хаос… Хаос и безумие. Аксис обречён, если не остановить его.

— Кого его? — переспросил Китерхан. — Кошмарника?

Гарримар помотал головой.

— Того, кто стоит за ним.

Разговор с Гарримаром не особо клеился, что и неудивительно. Сомневаюсь, что и при более благоприятных условиях нам удалось бы быстро найти общий язык. Для меня это огромное волосатое чудовище было воплощением Великого Дома Гракх — жестоких, агрессивных неоварваров, в облике и обычаях которых отчётливо просматривалось нечто звериное. Само слово «гракх» в арранском языке было нарицательным, синонимом к словам «налётчик», «грабитель», «разоритель». Этакие орки, привыкшие всё брать силой, а потому и уважающие только силу.

За последние пару столетий эти дикари вроде бы остепенились, научились сосуществовать со своими заклятыми врагами — ортосами. Не без помощи Ординаторов, конечно. Но Гарримар, кажется, олицетворял гракхов старой школы — по-настоящему диких и кровожадных. Судя по седине в гриве, ему и лет-то уже немало.

На мой вопрос, как он оказался в этой клетке, Зверь фыркнул и опустил голову. Я подумал было, что он и вовсе откажется разговаривать. Однако, чуть помедлив, он глухо прохрипел:

— Я знал, что этим всё и кончится… Две злые отощавшие волчицы кружат вокруг меня уже многие годы. Одну зовут Смерть, вторую — Безумие. Рано или поздно одна из них вцепилась бы мне в глотку. Правда, я всё же надеялся, что смерть окажется расторопнее.

— Ты мог и сам сделать выбор. Думаю, если бы ты вышиб себе мозги, многие были бы только благодарны, — проворчал я.

— О, да, я нажил множество врагов, — усмехнулся гигант. — Но такой подарок я бы им никогда не преподнёс.

— Из упрямства? Или всё же смерти ты боишься больше, чем позора?

Он поднял на меня тяжёлый взгляд и презрительно скривил губы, обнажая слишком крупные для человека клыки.