Вот интересно, что подумают журналисты – да и вообще все, – когда придут ко мне узнать о результатах вскрытия, а я им скажу: "Извините, теперь такую информацию дает господин спецуполномоченный"? Система судебной экспертизы существует в штате Виргиния сорок два года, но распоряжение Эмберги не имело прецедентов. Сначала спецуполномоченный затыкает мне рот, а там и от должности освободит на основании того, что мне нельзя доверять.

Я обвела мужчин взглядом. И Таннер, и Больц, и Эмберги избегали смотреть мне в глаза. Больц, плотно сжав челюсти, изучал свою чашку. Мог бы хоть ободряюще улыбнуться.

Эмберги снова взялся за свои бумажки.

– Особенно следует опасаться – и это ни для кого не новость – Эбби Тернбулл. Она получает награды не за скромность. – Следующая реплика относилась ко мне: – Вы знакомы?

– Эбби редко удается прорвать оборону, которую держит моя секретарша.

– Понятно. – Эмберги перевернул страницу.

– Тернбулл очень опасна, – встрял Таннер. – "Таймс" относится к одной из крупнейших в стране медиасетей. У них полно агентов.

– Совершенно ясно, что все зло от мисс Тернбулл. Остальные журналисты просто передирают ее статьи – так новости появляются во всех газетах и газетенках, какие только есть в Ричмонде, – с расстановкой произнес Больц. – Нам нужно выяснить, где эта зараза добывает сведения. – Больц повернулся ко мне: – Принимать во внимание следует все каналы. Скажи, Кей, у кого еще есть доступ к твоим документам?

– Я отсылаю копии в центральное управление и в полицию, – сказала я спокойно. И Больц, и Таннер имели отношение к центральному управлению и работали в полиции.

– А родственники жертв не могли проболтаться?

– Пока что я не получала запросов о результатах вскрытия ни от одной из семей убитых женщин, а если бы и получила, то направила бы их к вам.

– А страховые компании имеют право знать подробности?

– Да, они могут сделать запрос. Но после второго убийства я запретила своим служащим отсылать отчеты куда бы то ни было, кроме вашего офиса и полиции. Отчеты пока предварительные. Я изо всех сил тяну время, чтобы отчеты подольше никто не видел.

– Мы всех перечислили? – произнес Таннер. – Да, а как же отдел статистики? Они ведь, помнится, хранили данные об убийствах в своем головном компьютере. Вы отсылали им предварительные отчеты и отчеты о вскрытиях, разве нет?

Я настолько опешила, что не сразу нашлась что ответить. Таннер неплохо подготовился к нашей встрече. С чего это он так интересуется моими делами?

– Как только наш офис компьютеризировали, мы перестали отсылать в департамент статистики отчеты, написанные на бумаге, – объяснила я. – Конечно, отдел статистики в конце концов получает от нас данные. Когда они начинают работать над годовым отчетом...

Таннер перебил меня. Его предположение имело эффект приставленного к виску ствола.

– В таком случае остается ваш компьютер. – Таннер принялся размешивать остывший кофе. – Полагаю, у вашей базы данных достаточно степеней защиты.

– Я хотел задать этот вопрос, – пробормотал Эмберги.

Повисло напряженное молчание.

Лучше бы Маргарет не говорила мне о вторжении в базу данных.

Я пыталась придумать подходящий ответ, и вдруг меня охватил ужас. А что, если преступник был бы уже пойман, что, если бы талантливый хирург Лори Петерсен осталась жива, если бы не произошло утечки информации? Что, если неопознанный "медицинский источник" – вовсе не человек, а мой офисный компьютер?

Мне ничего не оставалось делать, кроме как признать:

– Несмотря на все меры предосторожности, случилось так, что некто проник в нашу базу данных. Сегодня мы обнаружили, что была совершена попытка получить информацию по делу Лори Петерсен. Попытка не увенчалась успехом, так как я еще не внесла эти данные в компьютер.

Давно я не чувствовала себя так скверно.

Несколько минут все молчали.

Я закурила. Эмберги глянул на мою сигарету с негодованием и произнес:

– А данные по первым трем убийствам были в компьютере?

– Да.

– Вы уверены, что тот, кто влез в базу данных, не ваш сотрудник или не представитель одного из районов?

– Уверена.

Снова повисло молчание. И снова нарушил его Эмберги.

– Кто бы ни был этот человек, возможно ли, что прежде ему удавалось добыть сведения?

– Я не могу поручиться, что это была его первая попытка проникнуть в базу данных. Обычно Маргарет оставляет компьютер в режиме ожидания, чтобы мы с ней могли связаться с офисом из дома. Ума не приложим, откуда этому типу стал известен пароль.

– Как вы узнали, что в базу данных было совершено вторжение? – Таннер был в замешательстве. – Вы ведь выяснили это сегодня? Похоже, если бы попытки вторжения происходили прежде, вы бы сразу их обнаружили.

– Мой системный администратор поняла, что кто-то пытался влезть в базу данных, потому что этот кто-то по небрежности не удалил команды – они были на экране. Иначе нам никогда бы не узнать о вторжении.

Глаза Эмберги сверкнули, он побагровел. Он вертел в руках нож для вскрытия почты, с рукояткой, инкрустированной эмалью, и водил большим пальцем по тупому лезвию. Это продолжалось целую вечность. Наконец спецуполномоченный вынес приговор:

– Полагаю, нам не мешает взглянуть на ваши компьютеры и попытаться узнать, какие именно данные искал этот тип. Возможно, они ничего общего не имеют с газетными статьями. Уверен, так оно и есть. Доктор Скарпетта, я также хочу еще раз ознакомиться с отчетами обо всех четырех убийствах. Мне постоянно задают множество вопросов. Я хочу знать все подробности.

Что я могла поделать? Оставалось сидеть и покорно слушать. Эмберги меня третировал. Он решил отдать меня вместе со всеми исследованиями, что проводятся в моем офисе – между прочим, сугубо частными, – на съедение бюрократической машине. Одна мысль о том, как он станет читать отчеты и рассматривать фотографии четырех замученных женщин, приводила меня в бешенство.

– Вы можете ознакомиться с делами жертв в моем офисе, который, как вам известно, находится через дорогу. Отчеты не подлежат ксерокопированию. Их нельзя выносить из моего офиса. Разумеется, исключительно из соображений безопасности, – холодно добавила я.

– Займемся этим прямо сейчас. – Эмберги посмотрел на Таннера и Больца. – Билл, Норм, вы идете?

Все трое поднялись. На выходе Эмберги сказал секретарше, что сегодня уже не появится. Секретарша проводила Больца томным взглядом.

Мы переждали поток машин и пересекли улицу. Все молчали. Я шла на несколько шагов впереди, ведя Эмберги, Больца и Таннера к служебному входу. Был уже вечер: главную дверь наверняка закрыли на цепь.