— Тебе, наверное, лучше уйти, — прерывает его Анна.

— Да ладно тебе, мы ведь все равно можем весело провести время.

— Правда? — восклицает она и тут же (ей не хочется становиться такой, не хочется поддаваться своим низменным желаниям) добавляет: — Ты так ничего и не понял. Это Сари — практикантка-потаскушка.

Первый раз за несколько минут он смотрит прямо на нее. Даже в темноте смотреть друг другу в глаза мучительно больно. Она отводит взгляд. Тед встает с кровати и уже через мгновение словно бы отходит на задний план, начинает восприниматься скорее как тень, а не реальный человек.

Он поспешно заправляет рубашку, потом надевает туфли.

— Увидимся, — стараясь скрыть смущение, произносит он. — Спасибо, Анна.

Про себя она добавляет: «За то, что ничего не было». Откровенно говоря, в голосе Теда нет никакого сарказма. Его слова звучат как-то сдержанно, даже сухо. Он выходит из спальни; слышно, как открывается, а затем захлопывается входная дверь. Первое, о чем думает сейчас Анна, — это возможность отдохнуть; ведь сегодня пятница, и перед тем как снова появиться на работе, у нее хотя бы будут выходные.

Она продолжает лежать в том же положении, как он ее оставил: блузка наполовину стянута, бюстгальтер расстегнут, ноги раздвинуты. Через какое-то время до нее начинают доноситься звуки хлопающих петард. Они совсем близко, возможно прямо за ее окном. Периодически комната на секунду озаряется белым светом, как во время грозы. Что за идиоты придумали взрывать петарды третьего июля?

Еще до начала лета у нее появится уверенность, что все изменится, что ее жизнь уже начинает становиться совсем другой. Анна не поедет домой, а останется в Бостоне, чтобы продолжить практику. Она будет все так же снимать эту квартиру с Дженни и Ким, а ее душа наполнится надеждами.

Сейчас она вспоминает тот день в мае, когда обедала с отцом. Ресторан находился на Спрус-стрит, и, встав из-за стола (ее всю трясло), она пошла на север, направляясь к двадцатым улицам, а потом повернула направо, к Риттенхаус-сквер. В парке было полно офисных служащих, обедающих на свежем воздухе; бездомных, сидящих на скамейках с сумками, забитыми грязным скарбом; маленьких детей, бегающих между статуями. Пройдя через парк, Анна вышла на Волнат, где купила бутылку воды у разносчика. Температура поднялась до восьмидесяти пяти градусов по Фаренгейту, это был первый по-настоящему жаркий день весны.

Машина матери была припаркована у перекрестка Семнадцатой и Волнат. Двинувшись к ней, Анна прошла мимо нового магазина одежды, в котором проводились какие-то праздничные мероприятия по случаю открытия. Работники магазина, в джинсах и ярких футболках, суетились, устанавливая у входа большие колонки, из которых звучала песня, ставшая летом главным хитом. В тот день Анна впервые услышала ее. Перейдя Восемнадцатую улицу, между большим продуктовым магазином и бутиком элегантной одежды с атласными платьями в витрине, Анна пристроилась за тремя людьми, которые, как ей сначала показалось, шли порознь. Через минуту она поняла, что на самом деле они были одной компанией: девушка, примерно того же возраста, что и Анна, мужчина, на несколько лет старше нее, и женщина, похожая на мать кого-то из них. Анна всматривалась в их профили, когда они поворачивались друг к другу, чтобы что-то сказать. Пара (а они наверняка пара, подумала Анна, когда увидела, как мужчина нежно взял девушку за руку, — брат никогда бы так не сделал) показалась ей очень красивой. У мужчины были широкие плечи и четко очерченный профиль. Девушка, светловолосая, в открытом зеленом платье без рукавов, выглядела беззащитной и ранимой. Она высоко задирала подбородок, как будто пародируя типичную представительницу аристократии. Старшая женщина, с повязанным на голове платком, была тучной и медлительной. Анне стало интересно, куда они направлялись. Мужчина что-то сказал девушке, и та в ответ покачала головой. Анна не могла расслышать, о чем они говорят, поэтому немного ускорила шаг. Ей пришлось пройти за ними еще почти целый квартал, прежде чем они заговорили снова.

Внезапно женщина резко повернулась к девушке и спросила:

— Ты счастлива?

Из-за необычного акцента в слове «счастлива» сразу два слога были ударными: «счастлива». Она была из Восточной Европы, решила Анна, возможно из Венгрии.

Странно, но девушка ничего не сказала в ответ, и Анне на миг показалось, что этот вопрос был обращен не к девушке, а к ней самой. Почему девушка не ответила? Была ли вся ее жизнь одним сплошным ответом на вопрос: все ли вокруг происходит так, как нам хочется?

С другой стороны улицы мигала красно-синими огнями полицейская машина. Анна сначала засмотрелась на разноцветные переливы, потом бросила взгляд на офицера. Он выписывал квитанцию водителю мини-вэна, который, не выходя из своей машины, решительно размахивал руками. Создавалось впечатление, что оба они находятся очень далеко. Сквозь шум проезжающих машин все еще была слышна музыка, игравшая в магазине, и Анне (как всегда, когда она слышала музыку на городской улице) показалось, будто все, что сейчас происходит вокруг, не реальная жизнь, а кино. Она решительно и, возможно, глупо повела себя с отцом, но не жалела об этом. Странно, но после неприятного разговора с ним Анне не стало совсем уж скверно, может, даже наоборот. Все вокруг тогда указывало на то, что в ближайшие месяцы ее жизнь наладится. Она приблизилась к венгерке так близко, что, если бы протянула руку, могла бы коснуться ее спины. «Ты счастлива?» — повторила свой вопрос она, но уже более настойчиво, и в ту секунду шагающая по Волнат-стрит Анна готова была ответить: «Да!»

Август 1998

В комнате 128 отеля «Холидей Инн» в Анкоридже сестра Анны Эллисон только что закончила чистить зубы, а Анна все еще продолжает умываться. Когда Анна кладет полотенце на краешек раковины, Эллисон говорит:

— Анна, я помолвлена. Мы с Сэмом решили пожениться.

— С Сэмом? — Анна произносит это имя так, будто не может вспомнить, кто это, хотя Сэм сейчас находится в этом же номере гостиницы по другую сторону двери. Эти слова просто застали Анну врасплох. Секунду назад они болтали о всяких пустяках, обсуждали разные марки солнцезащитных кремов.

— И когда это случилось? — спрашивает Анна.

— Он сделал мне предложение на прошлой неделе. Смотри. — Эллисон выставляет вперед левую руку. На пальце красуется серебряное кольцо в виде переплетающихся волн. Анна замечала кольцо и раньше, но ей не приходило в голову, что оно может быть символом помолвки. — Когда мы болтали по телефону, я чуть не проговорилась, но решила, что будет лучше сказать тебе об этом лично.

— А мама знает?

— И она, и папа знают. Ты что, не рада за меня? Вообще-то, могла бы поздравить сестру. — Эллисон как-то беспомощно улыбается. — Мне казалось, Сэм тебе понравился.