Сотрудник А.Ш. поехал как-то в Белоруссию, именно что вот по поводу волокна, на завод, где его делали. С утреца — в цех, покурили и приступили. В обед чего-то пожевали, покурили, приступили. А.Ш. с работягами живет, опыт перенимает. На третий день, когда они перестали гостя замечать, своим то есть стал, спросил как-то вскользь: «А Чернобыль? Как тут живете?»

Последовала длинная пауза. Докурили. Вставая, один обронил вбок: «Мы об этом не разговариваем».

Сотрудник Я. Л. и сотрудница Е.Г. налаживают мощный газовый лазер. Ага — думаете вы — темнота, пронизанная тонкими лучами, напряженные взгляды ученых (глаз не видно за черными очками, но мы-то знаем — напряженные), замершие стрелки приборов… не, все не так. Умеренно захламленное помещение, лазер длиной почти во всю комнату — метра три, какие-то объемы, корпуса, провода, трубы, стоит несколько баллонов, стучит насос, а шлангов-то, шлангов… до «пронизанных тонких лучей» еще пес знает сколько времени, а начальство уже лается. Сотрудник Я. Л., брезгливо переступая через шланги, ходит вокруг. За ним, как тень — сотрудница Е.Г. в белоснежном халате. Когда Я.Л., повинуясь неведомым импульсам, останавливается, Е.Г. мгновенным и плавным движением достает из кармана халата гаечный ключ и вкладывает его в руку Я. Л. Тот подтягивает гайку, возвращает ключ и продолжает свое немолчное кружение. Откуда Е.Г. знала, какую именно гайку собирался подтягивать Я.Л. и какой ключ надо ему подавать?

Услышав этот вопрос, С. бы самодовольно усмехнулась.

Мы переходим к повествованию об одной из наиболее колоритных в истории ВЭИ фигур — Б.И. Был он разработчиком тиратронов с малым временем срабатывания для управления бомбометанием и получил за это грамоту от Сталина. Был он разработчиком уникальных газотронов на напряжение 1 мегавольт. Был он умелым руководителем, создавшим дружный и работоспособный коллектив. Заботился он о людях, устраивая одного в ВУЗ, а другого вытаскивая из-за решетки, куда тот угодил по глупой случайности — соучастию в поножовщине. Все это было…

Запертая комната. За столом мирно спит человек. Звонок в дверь. Человек просыпается. Тянется рукой вдоль правого бедра к колену и чуть дальше. Внутри стола на уровне колена находит кнопку. Нажимает ее. Одновременно: а) подается питание на схему, испытуемый тиратрон загорается голубым, б) подается питание на лампочки на верху сетки, огораживающей поле, лампы загораются красным — «высокое напряжение включено», в) открывается электромагнитный замок на двери. Всовывается голова визитера и видит глазами — владелец комнаты погружен в работу: ведет испытания. Да и владелец с извиняющейся улыбкой просит зайти попозже. Визитер удаляется.

Владелец кладет голову на стол. Гаснет тиратрон. Гаснут лампочки. Медленно погружается в сон могучий ум…

Могучий ум, покрывший крышу своей дачи никелевыми полосами — век простоит такая крыша. Могучий ум, напихавший в свою дверь вокруг замка молибденовых прутьев — при попытке просверлить такую дверь ломается любое сверло. Могучий ум, оставлявший соседу по даче при убытии в отпуск ключ на случай пожара, но оставлявший этот ключ в запаянной стеклянной колбе, чтобы нельзя было бесконтрольно попользоваться, и завернутым в фольгу, чтобы не была видна система замка.

Могучий ум — несомненно, сказала бы Сэй-Сенагон. Почти как «девятый советник левой руки» императора…

Но время шло, и настали для Б.И. тяжелые времена. Пришел на работу молодой (тогда) и активный (тогда) завлаб Л.Л., получил в подчинение Б.И. и его четырех подчиненных и начал их строить. Подчиненных-то он построил легко. Будучи людьми, воспитанными в те времена, когда труд считался доблестью, а иначе — в лагерную пыль, они любили и умели работать (такая вот диалектика — пошутила бы С.). Но их бывший начальник Б.И. работать не хотел. И уж во всяком случае, под началом Л.Л. - мальчишки и сопляка (по сравнению с ним, обладателем грамоты от Сталина). Так и этак, мытьем и катаньем пытался Л.Л. приспособить Б.И. к делу — нет, не получалось! Умен был Б.И., умен и увертлив. Апофеоз наступил через несколько месяцев. Поручил Л. Л. рассчитать ему подогреватель для катода — а свелось это дело к определению длины винтовой линии. Ну, значит, есть цилиндр, и надо определить длину линии, нарисованной на его боку — при заданном шаге или угле наклона. Б.И. обложился справочниками и начал вычислять. Л. Л. смотрел на это и медленно сходил с ума. К середине дня Л. Л. увидел, что Б.И. приступил к экспериментам — он свертывал из бумаги цилиндр, навивал на него нить и измерял ее длину линеечкой. В конце дня Б. И. подошел к Л.Л. и дрожащим голосом произнес: «Лев Владимирович, у меня получается странный результат!» «Какой?» — выдавил из себя Л.Л. «Длина спирали получается меньше длины цилиндра».

Не исключено, что Б. И. надеялся на инфаркт. Но — ошибся. Л. Л. служил во флоте, начальником радиочасти на малом морском охотнике, и нервы у него оказались крепкие. Это мы с вами от такого пассажа отправились бы на рандеву с Сэй-Сенагон. Л.Л. отправился к начальству, а Б.И. через некоторое время отправили на заслуженный отдых. Финита ля комедия, ля трагедия и ля драма… Абзац.

Забавные случаи происходили, впрочем, не только с дедами. Сидим мы как-то в столовой и едим бефстроганов. Так называлось мясо, нарезанное кусками примерно от 0,5x0,5x3 см, еще более древнее название — «мясо по-строгановски», происхождение и того, и другого названия мне не известно. Итак, едим и в некий момент замечаем, что один из нас не ест, а молча и набычившись смотрит на кусок стекла примерно 1x1x1 см, который держит в руке перед собой. Судя по форме — изогнутой и с хорошими острыми краями — кусок от горлышка банки. Сотрудник ВЭИ В.К. молча смотрит на кусок, а мы, медленно помирая — от смеха? от чувств вообще? — смотрим на него. Наконец В.К. встает и направляется на кухню. Через некоторое время возвращается без стекла, берет свою тарелку и отправляется на кухню. Через еще некоторое время возвращается, неся тарелку, на коей лежит гора гречневой каши (две тогдашние и примерно четыре нынешние порции), а сверху — кусок мяса размером не менее как с мой кулак. В.К. ставит тарелку перед собой, садится, некоторое время молча (как и все предшествующее экранное время) смотрит на нее и потом (внимание, мы приближаемся к кульминации) открывает рот и скучным голосом произносит: «Зря я им бефстроганов от дал. Там еще много оставалось». Занавес.

В жизни так, конечно, не бывает, да и Сэй-Сенагон бы этого не поняла. Приятно знать, что мы,