Стрельникова, военного прокурора, которого революционеры ненавидели. На обратном пути Гребенчо обнаружил, что у него «на хвосте» по крайней мере четверо агентов. Арестовали его только на следующее утро после прибытия в столицу. Судейкин специально задержал арест, чтобы Гребенчо понял: охранка все видит и готова поиграть с ним в кошки-мышки.

По словам очевидца, Судейкин знал, что Гребенчо не хочет помогать правительству. Обратив внимание на бедность Гребенчо, Судейкин сунул в карман арестованного пачку денег, а затем помахал перед ним другой пачкой ассигнаций, давая понять, что тот может рассчитывать на большее. У него якобы и в мыслях нет, чтобы Гребенчо назвал имена своих товарищей, но задержанный должен понять, что высокопоставленные чиновники (Судейкин назвал их имена) давно вынашивают планы реформ самодержавной империи, а провокации террористов этому мешают. Если Гребенчо заранее сообщит о планирующихся покушениях террористов, Судейкин их предотвратит, и тем самым удастся избежать бессмысленного кровопролития.

Гребенчо отпустили «подумать». Он посоветовался со своим товарищем и вернулся к Судейкину, сказав, что у него был нервный срыв и революционеры исключили его из своих рядов. Затем, продемонстрировав «явные признаки ненормального состояния», он попал в психиатрическую лечебницу. «Ясно было, что он не выдержал тяжести взятого на себя дела (участия в убийстве Стрельникова) и, стремясь уклониться от него, совершенно запутался и морально, и практически. С одной стороны, он чувствовал, что попал в руки к Судейкину, а с другой — испытывал упреки и мучения совести и в глубине души остро ощущал, что вел себя во всей этой истории далеко не так, как это следовало бы по его собственному сознанию».

Гребенчо никогда больше не вернулся к террористической деятельности, и Судейкин таким образом вычеркнул еще одного террориста из списка врагов государства. Безусловно, Гребенчо был легкой добычей для опытного следователя, но Судейкину удавалось психологически сломить и более крепких революционеров.

История, которая стоила Судейкину жизни, началась в 1881 г., когда к нему на допрос попал Сергей Дегаев, член революционной организации «Народная воля», арестованный за антигосударственную пропаганду.

По словам Дегаева, при первой встрече Судейкин сразу приступил к делу, предложив освободить его «за услугу». Когда Дегаев с негодованием отклонил предложение стать шпионом, Судейкин согласился, что он «слишком благороден для этой роли», но поскольку правительство готовит реформы, которые удовлетворят всех, даже революционеров, Дегаев должен помочь предотвратить революционные выступления, которые мешают переменам к лучшему. Снова Судейкин просил предупреждать о готовящихся террористических актах.

Дегаев, по его собственным словам, притворился, что принимает предложение Судейкина, хотя целью народовольца было проникнуть в охранное отделение и принести пользу товарищам-революционерам. Позднее, когда Дегаеву пришлось отвечать перед товарищами за свои связи с Судейкиным, он открыл тайну, чтобы как-то оправдаться, но ему не поверили.

Дегаев утверждал, что Судейкин планировал покушение на своего начальника, министра внутренних дел Д.А. Толстого, решив организовать собственную террористическую группу, которая сблизила бы его с революционерами. По словам Дегаева, Судейкин, страдавший манией величия, рассчитывал занять пост министра внутренних дел и, принимая во внимание слабость императора, стать фактическим правителем России. После такого объяснения, воспринятого скептически, Дегаев согласился доказать свою преданность революционному делу и смыть позор своей связи с полицией, организовав покушение на Судейкина. Убийство произошло 16 декабря 1883 г.; в нем помимо Дегаева участвовали еще два человека. Однако в течение следующего года охранке удалось основательно подорвать «Народную волю» изнутри, в основном используя методы Судейкина.

Среди революционеров, ставших в это время осведомителями, был С.К. Белов, крестьянин из Псковской губернии, арестованный осенью 1881 г. по обвинению в антигосударственной пропаганде. Когда полиция его освободила, он согласился работать под началом у полковника А.С. Скандракова, сподвижника Судейкина, в то время возглавлявшего Московскую охранку. Основным заданием Белова было доносить о деятельности «Черного передела» — организации, которая в отличие от «Народной воли» проповедовала эволюционный переход к социализму. Белов собирал информацию в Москве, на юге России, в Вильно до тех пор, пока в 1884 г. себя не скомпрометировал, и Скандраков отослал его домой в родную деревню. К тому времени собранная Беловым информация вывела полицию на квартиру, где был обнаружен список имен 46 членов «Черного передела», и, выследив их в не менее чем десяти городах, полиция совершила многочисленные аресты, в том числе руководства организации.

Новый всплеск революционной активности в начале XX в. способствовал увеличению роли секретных агентов. Для работы в этой области были составлены соответствующие инструкции и циркуляры. Согласно этим документам, агенты внутреннего наблюдения классифицировались как: 1) штучники, 2) вспомогательные агенты, 3) секретные сотрудники, состоящие членами «преступных сообществ».

Штучники — это лица, случайно узнавшие какие-либо сведения и сообщившие о них полиции, как правило, за небольшую плату. В инструкции говорилось, что при правильной постановке дела «штучников» не должно быть. Однако на практике полиция вынуждена была часто пользоваться услугами этих случайных и корыстных осведомителей. Вспомогательные агенты заслуживали большего доверия. Они систематически информировали полицию и получали регулярные денежные награды за важные сообщения. От основного сотрудника вспомогательный агент отличался тем, что, не состоя ни в одной из подпольных организаций, пользовался косвенными сведениями из вторых и третьих рук. Наконец, элиту политического розыска составляли секретные агенты, непосредственно общавшиеся с революционерами.

Пожалуй, самый длительный стаж работы из всех разоблаченных агентов, не считая И.Ф. Складского, был у А.И. Серебряковой, которая сотрудничала с полицией 24 года. Она закончила высшие женские курсы, занималась переводами и писала статьи в журналы. Ее квартиру посещали видные социал-демократы, в том числе сестра и жена Ленина.

Не многие из агентов были бескорыстны, подобно Серебряковой. Они получали ежемесячную плату — 15–150 руб. Жалованье особо ценных агентов было значительно выше. Абсолютный рекорд принадлежал агенту М.А. Загорской, освещавшей деятельность эсеров за границей. Она получала 3,5 тыс. франков в месяц, не считая жалованья мужа, также платного агента. Кстати, это был не единственный случай семейной службы. Секретными сотрудниками были, в частности, три брата Верецкие из Екатеринослава.

Секретных сотрудников часто называли провокаторами. Революционеры утверждали, что царские сыщики сами провоцируют своих «товарищей» по подполью на тяжкие преступления, а потом выдают их полиции. Сам характер деятельности секретного агента заставлял его балансировать как бы на лезвии ножа. С одной стороны, инструкция Департамента полиции категорически запрещала агентам «заниматься так называемым провокаторством, т. е. самим создавать преступные деяния и подводить под ответственность за содеянное ими других лиц, игравших в этом деле второстепенные роли». Вместе с тем признавалось, что «для сохранения своего положения в организации сотрудникам приходится не уклоняться от активной работы, возлагаемой на них сообществами…». Авторы инструкции видели выход в том, чтобы агент консультировался со своим руководителем в каждом