вглубь леса проникнуть не пытались. На Лещинной поляне царила тягостная тишина. Лещане терпеливо переносили неустроенную лесную жизнь, но их угнетали мысли о разгромленных домах и о грядущей зиме. Осень перевалила за середину октября, дожди шли целыми днями, и все реже проглядывало солнце. Ночи стали совсем холодными. Промозглый плотный туман окутывал лес по утрам. Запасы, на бегу взятые в деревне, быстро убывали, и люди с утра до вечера заготавливали то, что еще оставалось в лесу – траву для скотины, рябину, последние грибы, орехи, рыбу. Охотиться было запрещено строго-настрого – звери и люди должны вместе противостоять опасности.

Ко времени возвращения отряда Никиты, Глеб уже окончательно выздоровел и слонялся без дела, не зная, куда приложить свои руки. Он, разумеется, помогал то тут, то там, но пользы от этого было мало; ему было ясно, что в одиночку он ни за что не прокормил бы себя в этом мире. Он находил в десять раз меньше грибов по сравнению с другими, плохо лазил по деревьям, а его рыбный улов стыдно было даже показывать. Любил ходить на лесное озеро и подолгу сидел на большом замшелом валуне, глядя в воду. Мимо него проплывали листья и облака. Здесь было одиноко и грустно, зато особенно живо вспоминался дом. Когда начинался дождь, Глеб прятался под густыми елями, а к обеду или к ужину возвращался в Хоромы, где вечером становилось шумно и многолюдно. И на другой день его вновь тянуло на озерный камень.

Тут-то его и нашли Гаврила, Ольшана и Ясень. План, который они ему изложили, поражал своим безрассудством. Идея родилась в голове Гаврилы, когда еще на совете он ругал себя за неудачное выступление: он сидел, пряча глаза, а мысль вертелась-вертелась, и оформилась в нечто гениальное (с его точки зрения). Наученный первым провалом «на публике», Гаврила не стал выносить план на всеобщее обсуждение, а посоветовался с самым близким человеком – с невестой своей, Ольшаной. Она восторженно приняла все, что услышала, и посоветовала привлечь надежного и полезного друга – Ясеня. Потом были привлечены и другие участники – многие из отряда «искателей нездешнего счастья». Но главная и самая почетная роль по этому плану отводилась Глебу. Коротко говоря, вся суть сводилась к тому, чтобы завлечь большой отряд врагов (чем больше, тем лучше) в хорошую ловушку – в гиблую топь. Выслушав заговорщиков, Глеб, не раздумывая, согласился участвовать в безумной затее.

Неверной тропой

Их было шестнадцать: молодые лещане, в числе которых две отважные девушки, леший Ясень и Глеб Калинин. Все в теплой зеленой походной одежде с нашитыми листьями и пучками травы. На поясе нож и фляга, за спиной котомка, лук и колчан, до отказа набитый стрелами. На голове меховая шапка, на шее зеленый шарф. На ногах подбитые мехом высокие кожаные сапоги, перевязанные тесемками голенища. На руках рукавицы, и у каждого лещанина короткое копье. Глеб имел только нож, а леший шел безоружным, если не считать за оружие полутораметровый шест, толщиной в крепкую руку. Ясеню было от роду всего шестьдесят лет, и его юная бородка зеленела, как майская травка. Все лещане тоже были молоды, но по своим лещанским меркам: самому старшему – двадцать два года, а остальным по шестнадцать-восемнадцать. Вел отряд Гаврила, однако он шагу бы не сделал без совета с Ясенем. Других, отчаянных и безрассудных, звали: Микола, Иванко, Дубняга, Прохор, Петр, Василько, близнецы Авдей и Авгей, Степан, Ермила, Золот, Ольшана и Весняна.

Вышли на закате и шли всю ночь. Глеб почти полдороги ехал на плечах Ясеня, а остальные были привычны к походам. Наутро в густом ельнике сделали долгий привал – часа на два. Огня не разводили, отдохнули, подкрепились холодными запасами и опять закинули за спину полегчавшие котомки. Рассвет выдался ясный и свежий, изо рта шел пар, туман окутывал стволы деревьев, но чем выше поднималось солнце, тем дальше открывались смутные лесные виды.

До деревни оставалось всего ничего, в этих местах птицы видели патрули троглодитов, и поход продолжился в полном молчании. Впереди пробирался Ясень, постоянно озираясь и время от времени замирая у какого-нибудь дерева. Ему надо было вывести отряд на высокий лесной пригорок, который вклинивался в лещанскую деревню таким образом, что крайние дома огибали его с двух сторон. В июне на этом пригорке, поросшем редкими соснами, были сплошь ягодные места – клубнику брали ведрами, в июле-августе – отличный покос. Лещане так и называли пригорок – Щедрой горой. А троглодиты вырубили большую часть деревьев и построили сторожевую башню, она должна была охранять казармы от внезапного нападения из леса. Врагов научила осторожности атака молодцов Никиты Андреевича – много троглодитов полегло тогда под Щедрой горой. В башне теперь неотлучно дежурили солдаты, а в бараке у ее основания отдыхала смена.

Хорошо было бы сжечь эту башню и перебить охрану, да пойди, подступись, если деревья вокруг вырублены: нападающих заметят издалека и успеют поднять по тревоге все войско. К тому же, у отряда была другая задача – выманить. И для этой цели башня оказалась очень кстати: увидят троглодиты небольшой отряд лещан и сами выйдут в погоню, но тут их мало, а пока снизу, из деревни, подойдет подкрепление, лещане успеют отойти. И пусть потом враги идут по следам! А чтобы бросились они в погоню безоглядно, забыв о лесных страхах, да чтобы отрядили порядочную орду, нужно было показать им хорошую приманку. Глеб Калинин – самый лучший выбор для этого.

Когда впереди открылся просвет между деревьями, Ясень остановился под старой сосной и тихонько посвистел, подражая какой-то птице. Тотчас откуда-то сверху ему на плечо спланировал маленький дозорный. Птичка что-то долго выговаривала на ухо лешему, потом тот ее погладил и отпустил. Выяснилось, что вчера троглодиты построили на пригорке вторую башню, две казармы, и обнесли это все частоколом. Их патрули с волками обходят окрестности несколько раз в сутки, вынюхивая следы. Таким образом, количество врагов, с которыми предстояло столкнуться на короткой дистанции, значительно увеличилось. Но это не могло остановить лещанскую молодежь, решили действовать по задуманному.

Для начала уничтожили патруль – четырех троглодитов и степного волка. Их перестреляли из-за деревьев, причем, не очень старались, и волк успел подать голос. Его свирепая морда нацелилась на ближайшего стрелка, и он уже в прыжке рухнул на землю, пронзенный четырьмя стрелами. Со стороны башен послышались ответные крики, тревожно затрубил рог. И под эту музыку лещане выскочили из-за деревьев. Они постояли