Надо было решать, как я буду объяснять свой приход на работу после обеда. Хорошо хоть боссу не надо было, босс проспал все вместе со мной.

Надо было как-то вставать с кровати, но снаружи было прохладно, да и щеголять голышом не хотелось. Пока я решала эту непростую дилемму, вернулся Стас с телефонами в руках.

— Так, для всех мы уехали на потенциальный объект, там не было связи, поэтому не отвечали, — он отдал мне телефон, — держи, но корпоративные мессенджеры сразу не открывай, там потоп, пожар, извержение вулкана и землетрясение.

— …! — выразилась уже я.

— Я тебя кстати отмазал и ты должна мне за это поцелуй!

— В смысле отмазал? — Станислав, в отличие от меня, не брал сменной одежды, так что сейчас щеголял голым торсом, литые мышцы перекатывались под кожей, лишая меня и дара речи, и заставляя думать только о неприличных вещах.

— В смысле я приеду, а ты после объекта получила выходной.

Он скользнул под одеяло и пришлось отдавать ему заслуженный поцелуй. Долго-долго, сладко сладко.

Глава сорок девятая

Мы завтракали кофе и яичницей, причем к плите меня не подпустили, опять! А я между прочим очень неплохо готовлю и даже люблю это делать. Но на все мои возражения Стас просто меня поцеловал.

— Успеешь еще наготовиться. Тем более я не сильно люблю это дело, но сейчас мне очень, очень хочется готовить для тебя.

Я не могла сопротивляться его напору, тем более, что и яичница была не простой, а шакшукой, штукой с помидорами. Я знала что такое есть, но как-то раньше не готовила, и совершенно зря.

Уже когда мы позавтракали мне позвонила свекровь, сказать, что пришли документы, суд будет двенадцатого декабря.

— Что ж, — сказал Станислав, вытаскивая свои брюки из сушилки и с неудовольствием вспоминая, что утюга-то у меня пока тут нету, — тебе пора встретится с адвокатом и все обговорить.

О встрече удалось договориться прямо на сегодняшний вечер, так что я заехала на квартиру к Томе, переоделась, договорилась, что вечером они с Борисычем завезут на квартиру часть моих и Андрюхиных вещей и заодно заберут оттуда меня.

Переезд я запланировала на выходные.

Адвокат оказался одного возраста со Станиславом, очень приветливым и симпатичным и очень толковым. Мы довольно быстро оговорили все, касаемо моего развода, он рассказал, какие документы ему надо видеть и прочие такие вещи, но потом…

— Вы знаете, вы конечно очень красивая женщина и суд по этому делу я вам обещаю выиграть. Тем более, вы ничего не хотите сверхсложного и удивительно нестяжательны, не собираетесь обирать бывшего мужа до нитки, как хотели бы многие на вашем месте.

Я в это время стояла вполоборота к нему, у двери, уже взявшись за ручку. Пассаж про красивую женщину изрядно меня удивил. А он тем временем продолжал.

— Но я считаю что Славке не нужна женщина с ребенком, это совершенно не в его стиле. Так что можете считать, что я приложу все усилия, чтоб ваш сын остался жить с вами, это поможет моему другу быстрее понять свою ошибку, снять розовые очки и искать себе женщину более подходящую, без излишеств, и как как минимум, из нашего круга.

Я не сразу поняла, о каком Славке речь, но когда поняла…

Хотелось заорать и швырнуть в гада стулом, но я просто молча кивнула и вышла из кабинета. Расплакалась уже на улице. Надо же, какой козел, взял и обозвал меня разведенкой с прицепом, которая хочет из грязи в князи, причем так, что я не могу ему ничего предъявить, формально он меня не оскорблял.

Стасу я решила ничего не говорить. Если он поведется на уговоры своего друга, что ж. Не всем везет устроить свою личную жизнь сразу после развода.

— Что случилось? — Тома с мужем приехали на квартиру и конечно же, подруга не могла не заметить моих красных глаз.

— Да так, знаешь, вспомнилось разное, — отговорилась я. Впрочем, кто меня упрекнет, поводов поплакать последнее время хватало.

— Но сейчас все хорошо?

— Пройдет! — Я обняла ее, — вы заходите, заходите, проведу вам экскурсию.

— Ты смотри, Алинка, — пробасил Борисыч, — если что, говори мне. Я сам давно уж не боец, но генерал в отставке все равно остается генералом, чуешь, к чему клоню?

Я кивнула, обняла его и расплакалась, на этот раз уже от чувств. Борисыч напоминал мне отца.

— Отставить! — Он протянул мне свой носовой платок, — а то все глаза выплачешь, веди уж, на экскурсию.

В прихожей пока не было даже придверного коврика, не говоря уж о другой мебели, зато в остальных комнатах мне уже удалось навести уют. И моей гордостью конечно, была детская. Станислав повесил балдахин из плотной хлопковой ткани, но не над кроватью, как я думала он сделает, а в уголке комнаты, не видимом из двери, но из которого просматривалась комната и вид из окна. Я купила и повесила там неяркие светодиодные фонарики и положила большую круглую подушку. Получился такой шатер, убежище, где сейчас жила, в ожидании маленького друга, акула Зубатка.

В стеллаже было еще пустовато, в шкафу тоже — я не стала забирать все вещи из квартиры, рассудив, что если уж Андрюхе все таки присудят выходные с отцом пусть у него будет хотя бы привычная одежда.

— Какая красота! — Тамара восхищенно охала и мне было очень приятно такое от нее признание, что я в наведении домашнего уюта не безнадежна. — Андрей будет в восторге.

— Очень надеюсь, — я вздохнула. — Пока что он не очень в восторге к сожалению.

— Это нормально, милая, — Тома обняла меня за плечи, — он поймет потом.

— Пойдемте, покажу спальню, — я смахнула непрошенную слезу.

А в спальне…

Глава пятидесятая

В спальне у меня лампочка перегорела, оказывается.

— Упс! — Я сюда вечером еще не заходила. После ухода Станислава я заправила кровать, а другой мебели тут пока еще не было.

— А лампочки у тебя есть? — Спросил Борисыч, — заменить-то — плевое дело.

— Завтра куплю, — мне было неловко. Вот и провела экскурсию. Только бы кран на кухне не сломался для полного антуража!

В кухне-гостиной теперь было гораздо уютнее. Мы со Станиславом передвинули диван и кресло, отделяя кухонно-столовую зону и теперь дело было за деталями — ковром, скатертями, диванными подушками и телевизором. Я заходила сюда и видела совсем другую картину: закатное солнце озаряет комнату, из колонок мурлычет музыка, сын валяется на ковре