Ее с детства манил океан. Хотя Дженни выросла вдали от побережья, в южнокалифорнийском городе Риверсайде, ее семья часто ездила к морю. Сестру Мэри-Эллен океан ничуть не привлекал, но Дженни он завораживал. Девочка любила смотреть на воду, погружать пальцы ног в песок, собирать ракушки или следить за чайкой, парящей над волнами.

Именно близость к морю заставила ее поступить в университет Сан-Диего. И по той же причине она обрадовалась предложению пойти на работу в библиотеку Санта-Барбары. Океан казался Дженни спокойным, а сейчас она особенно нуждалась в спокойствии. Было субботнее утро. Сегодняшняя ночь выдалась ужасной! Впрочем, как и вся неделя. Несколько раз звонил Говард; удивительно, но ни он, ни Дженни не упоминали имени Джека Бреннена.

Дженни согласилась увидеться с Говардом в воскресенье. Он должен был отвезти ее в церковь, а затем на семейный пикник в Такерс-Гроув. Она все бы отдала, чтобы с нетерпением предвкушать этот пикник, а не испытывать вместо этого вялость и апатию.

В пятницу ей на работу позвонила доктор Хэлперн и расспросила о ночи, проведенной в клинике, несмотря на то, что уже переговорила с Бекеттом. Она попросила перенести их встречу на вечер вторника, поскольку у ее сестры начались преждевременные роды.

Как ни странно, Дженни почувствовала облегчение.

К несчастью, прошлой ночью ей было худо, а нынешней — и того хуже.

Дженни смотрела на море и облака и пыталась не думать о своем сне. Опять пауки, на сей раз целая комната пауков! Там были и маленькие, ростом с муравья, и большие, диаметром с двадцатипятицентовую монету, и огромные, размером с руку, которых она видела раньше; у всех были мохнатые лапы, маленькие глаза бусинками и толстые черные туловища. Они были повсюду; их липкая паутина затянула все углы.

Но это было еще не самое худшее.

От воспоминания желудок Дженни сводило судорогой, слезы жгли веки и туманили глаза. О Боже милосердный, даже сейчас она не могла думать об этом!

И тем не менее она могла вспомнить все, что видела, и повторила бы каждое услышанное ею слово.

* * *

— Веди ее, Мобри. В следующий раз она крепко подумает, прежде чем тайком бегать к Чарлзу.

— Нет, миссис, пожалуйста! — Чернокожая девушка изогнулась, пытаясь вырваться из рук надсмотрщика, державшего ее за пухлые запястья. Надсмотрщик был рослым, крепко сбитым здоровяком с обветренной кожей и длинными темно-каштановыми волосами. На нем были штаны цвета хаки, белая полотняная рубашка с короткими рукавами и хорошо начищенные рабочие ботинки на толстой подошве. На руках мужчины бугрились мускулы, и удержать девушку ему не стоило никакого труда. — Миссис, пожалуйста… Я клянусь, мы ничего не делали.

— Может, ты поклянешься, что и с Мобри не спала?

Девушка застыла на месте; голова надсмотрщика повернулась к ней, как на шарнире. Глаза его были посажены слишком близко, тонкие губы покрыты болячками. В мужчине не было ничего притягательного, кроме мощного тела.

— Это было давным-давно, — сипло сказал он. — Вы знаете, что это ничего не значит.

— А Чарлз? — спросила она девушку. — Он тоже ничего не значит?

— Но я не…

— Я видела тебя, Бирина, — холодно улыбнулась она, — но после сегодняшнего урока ты этого не сделаешь.

Девушка начала дрожать.

— Мобри! — Одного слова хватило, чтобы он двинулся вперед, таща девушку за собой.

Черноволосая женщина открыла скрипучую деревянную дверь в сарай и осторожно придержала свои юбки абрикосового цвета.

— Не-е-е-т! — завизжала негритянка, цепляясь за косяк и упираясь изо всех сил. — Не пойду! Там пауки! Не…

Мобри втолкнул ее в сарай и захлопнул дверь.

На мгновение настала тишина, а потом раздались вопли. Один за другим, все более неистовые, все более истерические; казалось, они вырывались из трухлявого дерева, пронзали горячий влажный воздух и зловещим эхом улетали на поляну.

Женщина следила за надсмотрщиком, и улыбка кривила ее плотоядные рубиновые губы.

— Что-то мне душновато, Мобри. Может, пойдем куда-нибудь в более прохладное место и приляжем? Ты ведь с удовольствием, правда?

Надсмотрщик неуверенно шагнул к ней.

— Да, конечно, — тихо сказал он.

Женщина положила ладонь на его руку, и они зашагали вперед.

— А как быть с девушкой? — спросил Мобри, оглядываясь на сарай, из которого все еще доносились крики.

— С какой девушкой? — спросила женщина и вдруг начала хохотать… ***

Только стук в дверь помог Дженни наконец освободиться от этих страшных воспоминаний. О Боже, здесь Джек, а она плачет… Дженни вытерла щеки тыльной стороной ладони, но настойчивый стук в дверь продолжался. Она открыла дверь и отвернулась, надеясь, что Джек ничего не заметит.

— Дженни…

Она вытерла остатки слез и заставила себя улыбнуться, однако ресницы остались мокрыми и блестящими.

— Я видел вас в окно, но вы не отвечали на стук. — Бреннен шагнул ближе. — Похоже, вы плакали. Черт возьми, что случилось?

— Ничего, Джек. Все нормально. — Она попыталась улыбнуться естественнее, но нижняя губа продолжала дрожать.

— Не вижу ничего нормального. С вами все в порядке?

Она не ожидала сочувствия. Тем более от такого мужчины, как Джек. Но в его синих глазах бушевало пламя, а на смуглой щеке дергался мускул.

Дженни хотела солгать, сказать ему, что все отлично, что она в полном порядке, но у нее вырвались совсем детские всхлипывания.

Он инстинктивно потянулся к ней. Имя Дженни тихо слетело с его губ. Возможно, именно поэтому она оказалась в его объятиях, именно поэтому прижалась к его щеке. И именно поэтому снова заплакала, как будто с нее сняли заклятие.

Джек все еще обнимал ее.

— Все хорошо, маленькая… Все будет нормально. — Они по-прежнему стояли: Дженни плакала у него на плече, а мозолистая рука Джека нежно гладила ее по голове. Она вела себя как последняя дура, но не могла остановиться; как ни странно, присутствие Джека только подхлестывало ее.

Когда плач наконец прекратился, Джек вынул из заднего кармана поношенных джинсов белый носовой платок и протянул ей.

— Может, расскажете, что произошло?

Дженни вытерла глаза и высморкалась.

— О Боже, я чувствую себя полной идиоткой!..

— Снова дурные сны, верно? Чарли говорил, что вы приходили к нему, — Вы не сердитесь?

— Конечно, нет! Если вы подружились с Чарли Денто-ном, то хорошо сделали. Чарли не дурак. Может быть, ему даже удастся помочь вам.

— Я уже поняла это… — Она с тяжелым вздохом отвернулась и посмотрела в окно. — Они очень страшные, Джек! Я пытаюсь научиться управлять ими. Так посоветовал мне доктор Бекетт, но я только начала и пока не добилась успеха. А сегодня ночью было самое ужасное… — Дженни зябко обхватила себя руками и поежилась, пытаясь стряхнуть напряжение. — Я… я просмотрела формуляры того, что читала на работе, как советовали вы с Чарли, но не нашла ни малейшей связи. Я не ощущаю, что видела или где-то читала это, сны похожи на реальность. И хуже всего мне бывает, когда они кончаются. Я чувствую себя так, словно умираю. Все тело болит…