– А это тут при чем?

– Ни ваша матушка, ни ваши сестры не должны выгуливать собак.

– Потому что…

– Как любопытно, молодой господин Картер, что вы не только начинаете фразу с составного союза, присоединяющего придаточное предложение, но и обрываете ее, словно я должен закончить ее вместо вас.

– Но почему же Энни не может выгуливать Неда?

– Ваша сестра не может выгуливать Неда, потому что она юная леди.

– Разве девочки не могут выгуливать собак?

– Если у них есть старшие братья – не могут.

– Мистер Боулз-Фицпатрик, по-моему, в наше время такие взгляды против закона.

– О да, именно так. Вот поводок Неда. Вы успеете довести его до загубленных лилейников прежде, чем ему станет невтерпеж.

Вот так при Дворецком проходили субботние утра перед крикетными тренировками.

А вот как проходили дневные тренировки на последней неделе перед матчем «Индии» с «Британией».

Кребс отбивал примерно тысячу мячей слипам «Индии» и заставлял их поскорее бежать назад с мячами.

А потом Кребс отбивал примерно тысячу мячей каверам «Индии» и заставлял их поскорее бежать назад с мячами.

А потом Кребс отбивал примерно тысячу мячей мидам «Индии» и заставлял их поскорее бежать назад с мячами.

А пока слипы, каверы и миды играли в догонялки с тысячами мячей, мы, остальные игроки команды, поочередно совершали перебежки между калитками, как будто мы бетсмены.

– При первой перебежке не жалейте сил – может, успеете еще несколько раз сбегать, – кричал Кребс.

И мы при первых перебежках не жалели сил, и так продолжалось, пока Хеттинга не стал переползать между калитками вместо того, чтобы перебегать, и тогда Кребс сжалился над нами, взял биту и велел нам подавать по очереди.

– Помните, – сказал он, отбивая все наши подачи, – тут у нас настоящая калитка. Бетсмен имеет все преимущества. – И еще: – Стойте, заступив одной ногой за линию криза. – И еще: – Когда боулер подает в хорошем темпе, мяч летит быстро и у филдеров меньше времени на подготовку. Значит, будьте готовы поймать мяч в любую секунду. – И: – Руку вскинь над головой. Над головой. Нет – над головой! И: – На поле не зевать! Не зевать! Кто ловит мяч, тот и выигрывает матч!

– А знаете, – сказал Хеттинга, пока Челл подавал, а Кребс отбивал все мячи далеко-далеко, дальше каверов, – по-моему, «Британия» проводит время повеселее.

– Будешь филдером на позиции галли, – сказал Кребс. – Когда мы завоюем кубок, им будет уже не до веселья.

– А разве в нашем матче будет кубок?

– Вы поняли, о чем я, – сказал Кребс. – Челл, достаточно. Будешь одним из боулеров. Джонс, теперь ты попробуй подавать.

Играть на подаче не так-то просто, согласны? Играть на подаче – совсем непросто, особенно когда на флагштоке перед школой неторопливо разворачивается индийский флаг, и от ветра по нему как бы перекатываются пологие волны, и тебе чудится, что весь мир международного крикета смотрит на тебя во все глаза. Держи мяч так, чтобы пальцы касались швов. И вот бежишь на бетсмена, а это все равно что спринтерский забег, который повторяется снова и снова, и разница только в том, что в середине забега ты, боулер, поднимаешь руку, замахиваешься, вскидываешь руку выше головы – так, как в обычной жизни никто никогда не делает. И, пока ты все это проделываешь, ты должен выбрать место для отскока своего мяча. И вдобавок, если ты не метишь прямо в калитку, проку от подачи не будет. И подавать надо по-быстрому, иначе бетсмен, знаете ли, отобьет мяч далеко-далеко, дальше границы поля. Но вы уже все это знаете, да?

Короче, это непросто.

Но угадайте, что случилось. В тот день я играл неплохо. С четвертого мяча поразил калитку Яна. С девятого – калитку Челла. А Хеттинга? Я подавал так, что он выбыл из игры, не набрав ни одного очка. Правда-правда. Это называется «утка»[33].

И тогда встал Карсон Кребс.

– А ну-ка, торопыга, – сказал он.

И пару раз невысоко взмахнул битой.

Я выполнил длинную подачу.

Он отбил мяч дальше, чем любой «Минитмен» из школы Лонгфелло смог бы бросить футбольный мяч.

Я выполнил подачу подлиннее.

Он отбил намного дальше, чем любой «Минитмен» из школы Лонгфелло смог бы бросить футбольный мяч.

Я выполнил короткую подачу.

И снова мяч был отбит намного-намного-намного дальше, чем любой «Минитмен» из школы Лонгфелло смог бы бросить футбольный мяч.

– Таким способом мою калитку не возьмешь, – сказал Кребс.

Я подал еще два мяча, быстро-быстро.

Он взмахнул битой так, словно вышел прогуляться, и улыбнулся: мячи просвистели мимо мид-оффа.

И тогда я подал йоркер.

Он выпорхнул из моей руки так, как надо.

Завертелся так, как надо.

Ударился о землю почти у ног Кребса и полетел к его калитке – как и должен лететь йоркер, если калитка настоящая.

Кребс ни на долю секунды не выпускал мяч из виду и отбил его каверам.

И улыбнулся мне:

– Не худшая попытка.

Я запулил два гугли, закрученные внутрь.

Их он отбил, по-моему, вообще одной рукой – в смысле, биту держал одной рукой, а не двумя.

И тогда я приготовился к следующей подаче. Ощупал мяч, пока не почувствовал, что держу его за швы именно так, как надо.

– Это тебе не поможет, – сказал Кребс.

Я несколько раз вскинул руку над головой.

– Все равно не поможет, – сказал Кребс.

Я начал разбег. Кребс покрепче взял биту прямыми руками.

И я присмотрел точку для отскока, и крутанул рукой, и подал мяч так быстро, как человек вообще в силах подать крикетный мяч, и выполнил самую длинную подачу в этот день, и в этот раз мяч полетел прямо к внешнему столбику калитки Кребса – полетел, не закручиваясь, и отскочил прямо у его ног.

Йоркер.

Самый настоящий йоркер.

Скажу только, что, когда перекладины свалились, я побежал назад к другой калитке, заскользил по траве на коленях, скинул рубашку, поиграл бицепсами и завопил так, словно мы только что выиграли чемпионат мира.

И что вы думаете? То же самое проделали все слипы и все каверы.

Все до одного.

Мы вопили, скинув рубашки, играли бицепсами – между прочим, на холодном ветру, и это кое о чем говорит.

А Карсон Кребс стоял у своей калитки, держа в руке перекладины, опираясь на биту, и улыбался.