Пещера заполнилась ароматом сирени. Мухи на мгновение затихли, но потом вновь зажужжали, еще оглушительнее.

«А мухи… Мухи дохнут от запаха разлагающегося бартайла! – думал я, наслаждаясь цветочным ароматом.

Краем глаза отметил, что одеколон и два веера Рахли исчезли. – Почему же они сразу не сдохли? – подумал я. – Потому… потому… О! Потому что вредные для мух свойства запаха появляются только через несколько дней! Как раз в тот момент, когда бартайл начинает сиренью пахнуть! Недаром же, – вдохновенно накидывал я аргументы, – один из ядовитых газов на Земле «Сиренью» называется!»

Тысячи умирающих мух, падая, издали звук, похожий на шелест осыпающейся золы.

– Хм, – одобряюще кивнул Рахли, – неплохо, сынок, совсем неплохо. Что дальше?

Дальше было проще. Труп бартайла разлагается за несколько секунд сразу после того, как от него начинает пахнуть сиренью. Именно так. Причем разлагается быстро и без следа. Не может такого быть? Разве? Но ведь сиренью пахнет и мухи сдохли! Значит, налицо все признаки исчезновения трупа.

Шипение, с которым улетучивался мертвый червь, наверное, тоже я домыслил. Для спецэффекта.

– Очень недурно, малыш, очень! – заявил Рахли и даже дважды хлопнул в ладоши. – Значит, ты небезнадежен. А то уж я, признаться…

– Я тоже…

«Начали мы с сынка, – подумал я. – Теперь он меня уже малышом кличет. Думаю, к концу обучения я лялечкой зваться буду».

Но это было совсем не важно. Я чувствовал гордость и удовлетворение от того, что справился.

– А знаешь ли ты, дружок, что по соседству есть еще одна пещера? – прогундосил Рахли. – Она тоже относится к Заброшенным и в ней также работает магия.

– Нет, – пожал я плечами. – Но меня это не удивляет.

– И правильно, сынок, и правильно, – кивнул Рахли, – удивляться в Утронии ничему не приходится. Но у той пещеры есть одно любопытное свойство. Какое – скажу внутри.

Когда мы вышли наружу, Рахли забрался на скалу, раскинул руки и произнес патетично:

Это мои стихи, – скромно опустив глаза, произнес Рахли и спустился.

– Я так и понял, – ответил я, пряча усмешку. – А можно вопрос, о великий, неподражаемый и все такое?

– Говори, – милостиво разрешил Рахли. Иронии он не заметил.

– Если ты такой великий и всемогущий, почему же не одолел Второго Падшего? Почему разрешаешь ему издеваться над утронцами? Магов истреблять? Они же твои братья.

– Они мне не братья! – вдруг гаркнул Рахли. – Их трудности – не мои! Они изгнали меня!

– Погоди, как изгнали? – перебил я. – Ты же говорил, что они просто не захотели тебя назначить…

– Этим и изгнали! И я заступаться за них не намерен!

– Зачем тогда учишь меня? – спросил я.

– Как-нибудь расскажу, – недовольно бросил маг и повел меня в новую пещеру.

Эта была шире, светлее и намного короче предыдущей. К тому же с песчаным полом. На мои фантазии стены пещеры не откликнулись: ни запах сирени, ни ржавый меч Разрубатель бартайлов появляться не хотели.

– А знаешь почему, сынок? – самодовольно хохотнул Рахли. – Потому, что не веришь. Потому, что решил, что раз тут стены и пол другие, значит, и магия должна работать иначе. А теперь представь, – назидательно продолжил он, – что это точно такая же пещера, как та, в которой ты только что упражнялся.

Я представил. Не помогло. В горле пересохло, ужасно хотелось пить.

– Зайга, милая, пенистая, прохладная, в тяжелой такой, запотевшей кружке. Напиток касается моего рта, и прохладные тонкие струйки… – мечтал я.

– Теперь скажи, – вкрадчивым шепотом сказал Рахли, – «твою ж медь»!

Я сказал и едва успел поймать кружку, расплескав примерно с треть жидкости.

Когда утолил жажду, стал соображать лучше.

– Да, – кивнул я, – все-таки в пещерах с магией проще. Дома, – так я, почему-то, хижину Рахли назвал, – у меня не получалось даже чашку кофе наколдовать.

– Послушай, малыш, – голосом ведущего программы «Спокойной ночи, малыши!» произнес Рахли, – понимаю, учение дается нелегко. Тебе тяжело, и ты несешь всякую чушь. Но никакой такой кофи в природе нет, пойми. Кофта есть, а кофи нет.

– Да ёшкин же кот! – выругался я.

Рахли мгновенно превратился в огромную зубастую память, которая произнесла гулко и страшно:

– Не упоминай магические слова всуе!

Я плюнул себе под ноги и пошлепал прочь из пещеры.

– Что, упражнения закончены? – спросил Рахли.

Я не ответил. Вскоре, впрочем, успокоился. И в самом деле, какая разница, «крибли-крабли» или «йошкин кот»? Артур мог и похуже словечки выбрать – кто ему запретит? Так что еще повезло. Не я эти правила выдумал, но мне по ним играть, если выбраться хочу.

Как вернулись, я и сам не заметил, просто вдруг обнаружил себя возле костра. Помню, прежде чем переместились, маг меня за руку взял…

Утром следующего дня я занялся колдовством. С кофе решил не заморачиваться, для начала бы простую воду сотворить. Опять результат нулевой. Я сказал об этом Рахли, который какое-то зелье варил.

– А что тебе мешает, сынок? – удивился маг. – Ты же вчера замечательно со всем справился.

– Ха-ха, – невольно подражая учителю, исторгнул я. – Так то было в волшебной пещере! Да и то не сразу.

– В какой еще волшебной пещере, братец? У тебя не жар ли? – прогундосил Рахли. – Я сейчас говорю не про тело бартайла. Я про кружку зайти толкую, которую ты с помощью заклинания сотворил.

– Ха! – не стал я оригинальничать. – Так вторая пещера тоже была особенной!

– Ты что, с ума сбрендил, братец? – округлил глаза Рахли и даже оторвался от помешивания зелья. – Я тебя в первый попавшийся грот завел. Попроси меня – не найду сейчас. С чего ты взял, что он волшебный?

– Ах так… – растерялся я, не зная, то ли с кулаками на него броситься, то ли рассмеяться в голос. – Так ты обманул меня, старый прощелыга?

– Но, но, но! – усмехнулся Рахли. – Если ты не хочешь, чтобы я на твоем месте представил шиврота какого-нибудь, подкрепив это заклинанием «йошкин кот», лучше прикуси язычок. По-моему, все, что ты должен сделать сейчас, – низко мне в ноженьки поклониться и сказать спасибо.

– Не дождешься, – пробурчал я и в лес побрел, сучья ломая. Куда и зачем – сам не знал. Холерик я. Завожусь, но и остываю быстро. Когда вернулся, Рахли не было, костер почти потух, только сизый дымок стелился над углями.