Тогда майор благополучно ушел от погони в немалой степени благодаря опыту и оперативности коллег.

Казалось, все случилось с ним только вчера, а не два с лишним месяца назад. Он отчетливо помнил и состав, везущий на фронт танки, и внезапный воздушный налет, и грохот зенитных орудий. Затем был лес, земля под уклон, а потом его забрали, за секунду переместив в безопасное место, где на шоссе уже ждала заранее высланная машина.

Знать бы, кто руководил той операцией. Явно не Кречет, не его почерк.

— Сам придумал?

— Ты о чем? — наморщил лоб Алексей.

— Ну, использование «глушилки» для захвата объекта?

— Не-а, — с сожалением признался разведчик. — Из центра распоряжение прислали: так, мол, и так, разрешаем задействовать спецоборудование, в случае провала прибор немедленно уничтожить...

— А можно на него посмотреть, ну в смысле, как этот Дитер Хорст выглядит.

— На, держи. — Кречет вытащил из кармана фотокарточку. — Это вот твое лицо на протяжении ближайших нескольких месяцев... а то и лет.

— Вот же дурной язык, — ругнулся майор, принимая фото. — Что-то на Гесса уж больно похож. Вы что, специально такой типаж подбирали?

Алексей в ответ пожал плечами:

— А тебе не один хрен, майор? Что ты такой мнительный стал? Ну шлепнут, ну и что с того? Сразу домой вернешься, а мне тут еще ишачить и ишачить.

— А ты себе пулю в лоб — хоп, — посоветовал Карел, — и сразу на родине...

— И прямехонько под трибунал, — подхватил Кречет, улыбаясь во весь рот. — Ты мне тут насоветуешь. Впрочем, я бы, может, и попробовал, да донора хорошего жаль. Дома, конечно, малина, но уж больно хвороба в последние месяцы давит.

— Что, все настолько плохо? — сочувственно поинтересовался майор.

— Да не то чтобы... — скривился Алексей, но продолжать не стал, видно, тема была ему неприятна.

— Ладненько... — повернул Карел разговор в иное русло. — А как там дела на фронтах? За последние сутки ничего не изменилось?

— Изменилось, — мрачно подтвердил Кречет, — еще как изменилось. Про недавнее покушение на бесноватого слыхал?

— Слыхал.

— Ну так вот, вчера немецкие войска по всем фронтам перешли в решительное контрнаступление. В бой введены невесть откуда взявшиеся отряды СС «Тотенхерц». Понятно, опять на Россию они не попрут, кишка тонка. Но англичан с янки от границ рейха здорово оттеснят. Геббельс сегодня весь день трубит о пущенном в ход «оружии возмездия».

С этими словами разведчик подошел к кухонному шкафу и включил стоящую на нем радиоточку.

Из динамика тут же донеслись лающие звуки тевтонской речи.

— Слышишь, как сердешный надрывается?

Майор кивнул.

— То-то. И знаешь, что я тебе еще скажу... — Кречет выключил радио и зловещим шепотом добавил: — Этих эсэсовцев, по слухам, невозможно убить. Ты можешь себе такое представить?

— Могу, — спокойно ответил Карел.

Когда все наконец ушли и майор был предоставлен самому себе, он решил немного отдохнуть. До вечера оставалось еще много времени, а он всю ночь не спал.

Карел прилег на небольшую кушетку и смежил пеки, но сон как на зло не шел. В голове царил полнейший кавардак, хотя и была она чужая. Обрывки воспоминаний своих и чужих... недавние события... лица многочисленных доноров, в которых он успел побывать... сияющая православными куполами Москва...

Картинки крутились пред мысленным взором, раздражая неимоверно.

Майор встал с кушетки, взял со стола оставленный на всякий случай Кречетом оперативный набор, открыл металлическую коробку и, вытащив шприц, выбрал нужный препарат.

Нет, это было не снотворное. Только ненормальный мог вколоть себе нечто подобное сейчас, когда каждую минуту тебя могли схватить.

Карел ввел себе очень легкий расслабляющий препарат — из тех, что часто применяют на Востоке для стимулирования медитации.

Укол подействовал своеобразно.

Он снова был в непонятном месте, полном горячего песка. Солнце клонилось к земле. Но, казалось, время в этом мире застыло. А почему бы и нет? Почему не вообразить себе такой мир, где время постоянно стоит на месте. Мир заката. Здесь нельзя умереть, как нельзя, впрочем, и родиться.

Жутковатое место.

Карел посмотрел на небо. В прошлый раз там кружила одинокая птица — предвестница скорой беды, сейчас же синий купол был пуст.

Майору казалось, что он попал внутрь гигантских песочных часов. Весь без остатка песок пересыпался в нижнюю колбу, и время остановилось, но лишь до тех пор, пока невидимая гигантская рука — рука Бога — снова не перевернет часы.

Однако незримый Бог не спешил оживлять время, либо попросту забыл о нем. Что ему какие-то песочные часы, когда он бессмертен!

Карел осмотрел себя. Одежда не изменилась, та же, что и у донора, а тело было свое родное.

По колена увязая в песке, майор взобрался на невысокий холм. Ветер дул прохладный, а песок был теплый, нагретый за день жарким солнцем.

Но сейчас солнце не грело, оно собиралось опуститься за горизонт, но так и повисло в нерешительности над узкой полоской земли.

С песчаного холма открывался достаточно унылый вид.

Барханы, барханы и снова барханы. Не на чем остановиться взгляду. Но вот... что-то блеснуло. Внизу в песке.

Майор сбежал или скорее съехал к подножию холма.

Это было зеркало. На деревянной ручке, достаточно старое, помутневшее, изъеденное временем. Как оно попало сюда? Как сохранилось?

Карел решил посмотреть на себя, взял зеркало, повернул.

В стекле отразились небо, песок, рубиновый след заката на горизонте.

Карела в зеркале не было.

Он проснулся от собственного стона.

В комнате было тихо. Вечер беспрепятственно преодолел окно и уже забрался в дом, деловито стирая черты окружающих предметов.

Карел взглянул на часы. Половина пятого. В пять за ним прибудет машина.

Что ж, он проснулся вовремя. Немного поколебавшись, разведчик вколол донору мышечный стимулятор и, быстро одевшись, спустился на улицу, прихватив с собой изящную трость. В шляпе и длинном черном пальто, он явно смахивал на этакого университетского профессора на пенсии.

Впрочем, останови его патруль, документы тоже были в полном порядке.

Несмотря на январь, на улице накрапывал дождь. Хотя зима, скорее всего, еще вернется.

Перейдя дорогу, майор остановился у храма.

Храм вблизи представлял довольно жуткое зрелище, словно недавно здесь резвились бесы. Впрочем, бесы давно уже резвились, правда, не здесь, а на Вильгельмштрассе, где располагалась рейхсканцелярия.