Дмитрий тихо кипел, проклиная Эрин на все лады. Никогда в жизни он не поддавался на эмоциональный шантаж – и сейчас не собирался начинать.

Для успокоения души он принялся разглядывать «рощицу» из семи бонсаев в большой антикварной чаше, украшавшую стол в его лондонском офисе. В свое время Дмитрию потребовалось приложить много усилий, чтобы уговорить японского мастера продать ему этот шедевр. Тот сперва желал убедиться, что деревца будут содержаться в нужных условиях под присмотром грамотных специалистов. Дмитрий еще удивился, что благополучие деревьев волнует мастера больше, чем астрономическая сумма, которую ему за них предложили.

Обычно созерцание бонсаев умиротворяло Дмитрия. Идея, что нечто такое огромное, как дерево, можно уменьшить до размеров настольного украшения, всегда импонировала его мрачноватому чувству юмора. Но сейчас он понял, что едва ли не больше ему нравился жесткий контроль, необходимый для ухода за миниатюрными деревцами. Условия их содержания следовало проверять ежедневно, не пуская ничего на самотек. Любые попытки несанкционированного роста безжалостно пресекались. Человек контролировал природу – и это было превосходной иллюстрацией того, как Дмитрий смотрел на жизнь и чего от нее добивался.

До недавнего времени.

Недавно он выяснил, что не все поддается контролю. С тяжелым вздохом Дмитрий откинулся в кресле и вернулся к мыслям, от которых хотел отвлечься. Эрин. Она не кокетничала и не набивала себе цену, когда отказалась выйти за него замуж. Дмитрий не сразу в это поверил, но Эрин отвергла его решительно и сознательно. Он не заметил колебаний или признаков, что она готова смягчиться, ни во время полета из Москвы, ни по дороге из аэропорта к кафе «Апельсины и лимоны».

Она заставила Дмитрия чувствовать себя… бессильным. Впервые за долгое время он столкнулся с кем-то, кто не желал покоряться его воле – вне зависимости от того, сколько всего соблазнительного он за это обещал.

Дмитрий пытался убедить себя, что Эрин действительно оказала ему услугу. Он мог видеться с сыном сколько угодно без риска оказаться втянутым в эмоциональный хаос сожительства с его матерью. Это позволяло Дмитрию вернуться к прежнему образу жизни и поискать удовольствий на стороне. Однако, просматривая приглашения на разного рода мероприятия, он думал о зеленых глазах женщины, которая улыбалась только тогда, когда ей этого хотелось.

А еще Дмитрий не переставал размышлять о ее словах. Его взгляд снова упал на чашу с деревцами. Что Эрин пыталась до него донести? Что брак требует таких же выверенных шагов и такого же тщательного ухода, как бонсай? И если капризное деревце не станет расти на голых камнях, то и отношения не расцветут без правильной почвы: любви, заботы и желания делить все пополам?

Черт бы ее побрал.

Дмитрий два дня ждал, что Эрин передумает и прибежит сдаваться, согласная на все его условия. Не дождался. Дневные часы тянулись невыносимо медленно и скучно, ночные были еще хуже. Дмитрий не спал так плохо с тех дней, когда его ломало после отказа от водки. В субботу утром он сел в машину, поехал к кафе и долго наблюдал за разрисованным цитрусами фасадом с противоположной стороны улицы, ожидая, что сердитая Эрин вот-вот выскочит узнать, что он тут забыл. Или пришлет Лео, чтобы избежать выяснения отношений один на один.

Никто не вышел. Через окно Дмитрий видел за стойкой сестру Эрин, похожую на сову из-за больших роговых очков. Она его тоже заметила, но войти не пригласила. Тогда Дмитрий решил, что приглашение ему не нужно. Запер машину, пересек улицу и с ускоренно бьющимся сердцем толкнул дверь кафе.

Внутри было тепло и людно. За столиками сидели родители с детьми и странная парочка, судя по одежде, явившаяся прямиком со вчерашней дискотеки. Несколько человек подняли глаза на звон колокольчика, который возвестил о появлении Дмитрия, и больше их не опускали.

Он подошел к стойке и улыбнулся хозяйке, протиравшей стаканы:

– Тара, не так ли?

– Я знаю, кто вы. Боюсь, Лео сейчас нет дома, у него по субботам футбол.

– Я пришел не к нему. Мне надо увидеть Эрин.

После небольшой паузы Тара огляделась по сторонам и понизила голос, словно решила не подвергать свое заведение риску, публично поскандалив с миллионером.

– Эрин не хочет вас видеть.

– Я не уйду, пока она не захочет. Может, нальете мне чашку кофе, чтобы скрасить ожидание? Черный, без сахара.

Тара поборола желание все-таки устроить сцену и скрылась за занавесом, отделявшим публичную часть кафе от подсобной и жилой. Дмитрий сел за столик у окна. Одинокая девушка за соседним столиком улыбнулась ему, но у Макарова не было настроения улыбаться в ответ. Особенно крашеным блондинкам, которые могли бы с тем же успехом вытатуировать слово «доступна» у себя на лбу.

Тень, упавшая на столик, заставила Дмитрия поднять глаза. Поверх джинсов и свитера на Эрин был надет фартук, подчеркивающий тонкость ее талии. Но, сказав, что она выглядит хорошо, русский погрешил бы против истины. Бледная, с тенями под глазами, Эрин выглядела ужасно.

– Если ты уже насмотрелся на эту женщину, может, скажешь мне, что ты здесь делаешь?

– Жду кофе.

– Ты его не получишь. – Придвинув стул, Эрин села напротив него и перегнулась через край столика. – Послушай, как я уже сказала, ты можешь навещать Лео, когда захочешь. Но постарайся больше не сваливаться нам на голову без предупреждения.

– А что в этом такого?

– Ты сам знаешь. Это выбивает меня из колеи. Мы должны научиться вести себя… ну, не совсем как друзья, а как два родителя, готовые поддерживать дружественные отношения ради блага ребенка.

Дмитрий кивнул, не отводя взгляда от ее лица.

– Но я думал, что мы друзья, Эрин. Даже больше чем друзья. Ты знаешь, что у меня нет никого ближе тебя.

– Я не хочу это слышать…

– И позволь сказать тебе еще кое-что – о той ночи, когда ты пришла ко мне домой поговорить о ребенке.

– Это когда я застала тебя пьяным, с голой девицей и садомазо-порнографией?

– Сколько же презрения было в твоих глазах, – медленно проговорил Дмитрий. – Ты и сейчас пытаешься смотреть на меня сверху вниз, только на сей раз у тебя не так хорошо получается. А тогда тебе не понравилось, что ты увидела, и ты бросила это мне в лицо. Припечатала меня и мой образ жизни, что совершенно сбило меня с толку. Никто и никогда так со мной не разговаривал. А потом ты уволилась и исчезла.

– Я не понимаю, какое это имеет значение, – сказала Эрин. – К тому же я знаю эту историю. Я там была.

– Но ты не знаешь, что случилось после. Сначала я решил, что ты не имела права судить меня, и я правильно поступил, что не стал тебя удерживать. Но твои слова не шли у меня из головы. И чем больше я думал, тем больше убеждался, что ты права. Я возненавидел свою жизнь и захотел ее изменить. Бросил карты, водку, женщин… – Он увидел выражение лица Эрин и пожал плечами. – Ну, может быть, женщин не бросил, но стал более разборчив в связях. Благодаря тебе я слез с карусели саморазрушения, которую ты так безжалостно мне описала. И теперь я твой вечный должник, Эрин.