стали предпочтительнее каких бы то ни было других.

— Адрес знаешь? — спросила обычным голосом.

— Само собой, — самодовольно хмыкнул в ответ. — Когда первая свадьба?

— Роспись, — поправила машинально и хохотнула: — Завтра, время мне забыли сообщить.

— В таком случае не факт, что я буду свободен.

— Ясно, — усмехнулась себе под нос и всю дорогу смотрела в окно, благо, ехали мы от силы пятнадцать минут.

Машину пришлось оставить за шлагбаумом, Вадим с интересом смотрел по сторонам, пока мы шли к подъезду, я же видела лишь припаркованную машину Панфилова, морально пытаясь подготовиться ко встрече. Дверь в подъезд была распахнута настежь, но просто пройти дальше не получилось: мы уперлись в турникет и вместо консьержа путь преградил охранник суровой наружности. Вадим назвал номер квартиры и фамилию жильцов, он тут же начал звонить, спросив:

— Как представить?

— Линда, — ответила просто, он повторил в трубку, довольно долго ожидал ответной реакции и наконец-то пропустил нас.

На третьем этаже я успела лишь поднести палец к звонку, как дверь распахнулась, все-таки застав меня врасплох. Панфилов отошел чуть в сторону, сверля взглядом Исаева, мы зашли, разулись и втроём прошли в просторную гостиную, где на диване сидела зареванная женщина с коробкой бумажных салфеток на коленях и мутным взглядом из-под полуприкрытых опухших век, а в кресле восседал тучный мужчина усталой наружности. Дом скорби. Я сразу почувствовала себя в своей тарелке, сев на диван рядом с женщиной.

— Это Линда, — представил меня Панфилов, — выслушаете ее.

— Светлана Ивановна, — припомнила я имя женщины, — я бы хотела поговорить только с Вами. Наедине.

Женщина подняла на меня слегка удивлённый взгляд и кивнула.

— Я хочу слышать весь разговор, — заявил ее супруг довольно грубо, а она слегка поморщилась и ответила устало:

— Кирилл, выйди, пожалуйста. Я хочу, чтобы этот ад закончился.

Он раздраженно выдохнул и поднялся, стремительно покинув комнату, а следом за ним вышли и остальные, прикрыв за собой дверь.

— Времени в обрез, — сказала мягко, а женщина кивнула, — отвечайте прямо и честно. Вы не являетесь биологическими родителями Лили?

— Она наша! — сказала торопливо и тут же осеклась.

— Светлана Ивановна, — вздохнула в ответ, но она повторила упрямо:

— Наша. Но я ее не рожала. Долго не могла забеременеть, мы прибегли к суррогатному материнству.

— Тест ДНК после рождения сдавали?

— Нет, зачем? — удивилась искренне. — Мы общались с Ксенией на протяжении всей беременности, выбирали из нескольких кандидаток, сначала познакомились, мы ей доверяли…

— Попова Ксения Ивановна, верно? — она кивнула, а я попросила: — Можно фотографию Лили?

— Конечно, — ответила невнятно и неохотно поднялась, дойдя до шкафа. Достала большой альбом, украшенный стразами и наклейками явно детской рукой, вернулась с ним и протянула мне.

На первом же снимке я поняла ее нервозность. У девочки были карие глаза, в то время как у обоих родителей — голубые.

— Полагаю, ваш муж в биологии не силён? — уточнила осторожно, а она вновь поморщилась и уставилась в пол.

— Я слишком ее хотела, понимаете? И мы действительно ходили в центр планирования семьи, Ксения в самом деле была суррогатной матерью. Когда я взяла Лилю на руки, я сразу поняла, что что-то не так, но промолчала и не стала разбираться. На руках были все документы, она была моей и отпускать ее я уже была не намерена. К тому же, цвет глаз может меняться… довольно частое явление, не так ли? — я промолчала, а она вновь опустила взгляд. — Я сдавала анализы. Шансов забеременеть у меня было процентов пять из ста, десять лет безуспешных попыток. Знаете, уже даже сам процесс перестает радовать. Как на работу сходить. И тут я чисто случайно оказалась в том районе, я вообще редко выезжаю за пределы центра города, сейчас и вовсе. В общем, увидела, пролезла в интернет смотреть отзывы. И там такой восторг, врачи просто волшебники и прочее. Показала мужу, он тат же согласился. Тоже устал… в основном от моей раздражительности, полагаю. От нечего делать я занималась только собой и, как видите, чрезмерно увлеклась. Пять пластик, два раза нос, три — подтяжки, уколы красоты и прочая ересь, без которой теперь вообще не обойтись. И единственное счастье в моей жизни — Лиля. Поэтому, что бы там не выяснилось — она моя.

— А какого цвета глаза у Ксении?

— Карие. Я подумала… ну, знаете, мои яйцеклетки не в порядке, но у мужа-то проблем нет. И он ее биологический отец, а остальное — не важно.

— Что на счет няни? Давно она у вас работает?

— Полгода, может, чуть больше. Хорошая, добрая девушка, два года опыта, мы меньше даже не рассматривали. Никаких претензий. И к Лиле очень хорошо относится, ласково разговаривает, терпеливо объясняет. Я порой не выдерживала, а она — никогда. Муж думает, она могла быть замешана, но я не верю. Она любит Лилю, такое не сыграть, тем более, столь продолжительное время.

— Могу я сфотографировать документы, связанные с Лилей?

— Зачем? — насторожилась Светлана, а я ответила пространно:

— У меня нет цели отобрать у вас дочь, напротив, я хочу вернуть ее как можно скорее.

— Ростислав не сказал, кто вы. Его помощница?

— Я — Линда, — ответила, глядя ей в глаза, — и все, что Вам нужно обо мне знать — я ищу Вашу дочь.

— Хорошо… — она вся разом поникла, опустив плечи, а я поторопила:

— Документы, пожалуйста.

— Да-да… — тут же торопливо поднялась и пошла к тому же шкафу, достав довольно объёмную папку.

Минут десять я потратила на то, чтобы сфотографировать каждую страницу, торопливо попрощалась и вышла, успев услышать фразу Вадима:

— Бессрочно и беспроцентно.

— Но… зачем Вам это? — растерялся Федотов.

— Это важно? — хмыкнул Вадим.

— Пожалуй, нет, — ответил Федотов нерешительно, но тут же поправился: — Точно нет.

Я появилась в дверях кухни и Вадим тут же поднялся:

— Я приеду завтра утром, обсудим детали.

Мы быстро обулись и вышли, я надеялась поскорее убраться подальше от Панфилова, но он догнал нас у лифтов.

— Линда, на пару слов, — сказал хмуро и потянул меня за рукав в сторону. Сопротивляться и устраивать сцены было глупо, но и разговаривать нам с ним было не о чем, так что я просто улыбнулась и сказала беззлобно:

— До завтра.

Он поморщился и отпустил мою руку, а я шагнула в лифт, который придерживал Вадим.

— Так вот что за свадьба, — протянул, когда двери закрылись.

— Не будем об этом, — ответила хмуро и он резко перевёл тему:

— Ребёнок не мой. И я пообещал кредит. Что у тебя?

— Кипа бумаг, но после твоего заявления вполне вероятно, что бесполезных. Почему